Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

В следующую минуту он уже срывал с себя пиджак. Он действовал как безумный – они все впали в ступор.

Гущин сгреб малыша в охапку, укутал в свой пиджак.

– Дышит! – крикнул он хрипло и с ребенком на руках бросился вон из спальни.

– Катя, сторожи детскую! – крикнул он уже из коридора. – Никого сюда не пускай!

Он как смерч пронесся по коридору, буквально отшвыривая своим массивным корпусом всех, кто загораживал дорогу. Сверзся по лестнице вниз, крепко прижимая к себе закутанного в пиджак мальчика. Феликс бежал за ним, что-то кричал, спотыкался.

Гущин выскочил по двор, ринулся к полицейским машинам, навстречу бежали оперативники.

– В Истру, быстрее, в реанимацию! – рявкнул он, передавая ребенка с рук на руки сотруднику Истринского розыска. – Врубай сирену! Скорее в реанимацию, в больницу! Если что, звоните в МЧС, вертолет… нет, с ними не договоришься… Я сейчас нашим в ГАИ, вертолет вызовем, если надо в больницу в Москву! Он еще жив!

Оперативник схватил ребенка, сел в гущинский внедорожник – шофер газанул с места, врубил сирену.

Во вторую машину сели оперативник и Феликс, кричавший, что он не оставит сына.

Гущин кричал, в свою очередь, подчиненным:

– Глаз с него не спускайте!

Вой полицейской сирены…

Гущин трясущимися руками начал искать в телефоне номер начальника областного ГИБДД.

Вертолет… если для транспортировки понадобится вертолет…

Катя, повинуясь приказу, вытолкала из детской всех – и рыдающую горничную, и Мещерского. За дверью в коридоре – лица, лица… Смазанные, словно на плохой фотке – селфи… Это от слез, что застилают глаза.

Она утерла слезы рукавом. Не время!

Захлопнула двери детской и прислонилась к ним спиной, готовая умереть на пороге, но никого не впустить до прихода Гущина и экспертов-криминалистов.

Улики… Здесь улики, их необходимо сохранить, выявить.

Ребенок жив. Как он там? Довезут ли его живым до реанимации?

Она смотрела на детскую Аякса – большая комната для маленького принца, просторная, светлая, богатая. Весь дальний угол отдан под игротеку. Есть даже оранжевая пластиковая горка, с которой можно скатываться прямо на разрисованный смешными гномами ковер.

Подушка валяется у кровати.

Она вспомнила, как Гущин срывал с себя пиджак – он не мог ничего взять, чтобы закутать ребенка, ни одеяльца, ни простыней. Все это улики для экспертов.

Катя стояла на страже до тех пор, пока не услышала за дверью его голос. И лишь ему одному открыла.

Гущин вошел – без пиджака. Катя сделала то, что никогда не делала раньше – уткнулась лицом ему в грудь. Ноги подкашивались.

– Еле теплится, – тихо сказал он ей. – Жизнь… искорка… Может, спасут.

Сжал сильно ей плечо.

– Соберись, – попросил, словно умоляя. – У нас впереди много работы.

Эксперты-криминалисты, следовавшие в Истру, по приказу Гущина вернулись с полдороги. За ними следом в деревню Топь прибыла усиленная бригада из областного ЭКУ.

Катя из окна смотрела на невероятное количество полицейских машин с мигалками, скопившихся на подъездной лужайке перед особняком Феликса Санина. Прибыли все сотрудники отдела убийств областного Главка, не занятые по срочным делам. Полковник Гущин объявил большой сбор.

Из Истринского УВД привезли большую брезентовую палатку, используемую обычно для размещения судейского жюри в ненастную погоду во время соревнований кинологов. Ее поставили на берегу водохранилища – здесь должен был расположиться временный оперативный штаб. Гущин не хотел размещать штаб в доме-дворце, ему необходимы были нейтральная территория и свобода маневра. Оперативники разложили походные судейские «кинологические» столы, расставили складные стулья, подключились прямо к линии Мосэнерго, подсоединив провода, розетки, компьютеры – все для работы криминалистов и оперативников.

Приехала передвижная криминалистическая лаборатория. Прибыл следователь следственного комитета, сунувшийся было распоряжаться. Но Гущин лишь злобно рявкнул: «Не пускать сюда эту следственную жопу!»

Все свидетельствовало о том, что он до предела взвинчен и все еще никак не может отойти от жуткой сцены в детской. Катя и сама себя чувствовала так, словно ее переехало колесом. Она жадно ловила каждую новость о нем – о малыше.

Гущин звонил оперативникам каждые полчаса. Аякса довезли до больницы в Истре, но там только сделали рентген и сразу заполошно засуетились – тяжелейшее состояние, ребенок без сознания, у него сломана гортань, сломана нижняя челюсть, подъязычная кость, проблемы с дыханием. Нужна срочная операция, а в местной больнице нет специалиста.