Ярослава Казакова - Чудо заморское. Повесть и рассказы

Последняя повесть «Подстава», к слову сказать, документальная, вывернула лицом к свету изнаночные стороны околофутбольной среды, а заодно балета, модельного бизнеса, индустрии развлечений. Ираида не щадила никого и при этом ни капли не боялась выглядеть грязной, смешной или жалкой сама. Ей плевать на репутацию, потому что та разрушена давно и основательно, как и её семейная жизнь, и любовь, и доверие к миру и людям.

Теперь этот самодовольный престарелый индюк за столиком напротив болбочет что-то о «скромных литературных опытах», не стоящих усилий и времени. Всё своё время она, оказывается, сама того не подозревая, мечтает посвятить только ему.

«Никто мне не виноват, – констатировала про себя Ираида. – Нечего было смотреть на него, как на Бога и называть своим королём». Дюруа тем временем заходился в восторгах по поводу того, как его чествовали в последний раз в её родном городе.

Она москвичка до мозга костей. Это всю жизнь сквозило и будет сквозить в её речи, движениях, манере одеваться и общаться. Она любит Москву без памяти, но появляется там в последние восемь лет крайне редко. Чудовищный позор, которому подвергла Ираиду Рудову соперница, разбившая её семью и растоптавшая честь, не оставляет иного выбора, кроме как скитаться на чужбине, появляясь дома лишь изредка.

Её роман и документальная повесть были ответными ударами, и теперь люди, фигурирующие в них, ненавидят Ираиду за ту агрессивную прямоту, с которой она препарирует их жизнь, поступки и характеры. Читатели тоже в шоке от этой чёрной прямоты. Соперница Ираиды теперь в глазах общественности – на ровном месте политая грязью почтенная матрона, а она – очередная скандальная писательница без чести и совести.

Многие думают почему-то, что, если подлость совершена давно, то это уже как бы и не считается. Ираида так не думает. Подлость остаётся подлостью, сколько бы времени ни прошло с момента её свершения. Писательнице Рудовой никого не жаль и ни за что не стыдно. Они сами напросились на позор. Жалость, стыд и любовь давно вмяты теми людьми в дерьмо, и церемониться она с ними не будет.

Дюруа закончил восторгаться собственной неповторимостью и снова завёл речь об их будущей совместной жизни. Он говорил о ней так, словно вопрос уже окончательно решён. Это невероятно веселило Ираиду. Озорная московская девчонка в ней уже дрожала от нетерпения в предчувствии грандиозного развлечения.

– Вы делаете мне предложение, Шарль? – Резко спросила она, когда тот на несколько секунд замолчал, чтобы отхлебнуть немного красного вина редкой марки.

Ираида не намерена разбираться в его сортах, как призывает её знаменитый писатель и претендент на её «скромную литературную руку» Шарль Дюруа. Она не пьёт спиртного. Собеседник вздрогнул и уставился на неё из-под тёмных, дымчатых очков непонимающе.

– Если так, то где цветы, кольца и что там ещё полагается? Или вы думаете, что я настолько бедна и обездолена, что меня достаточно накормить один раз ужином, чтобы я побежала за вами, словно бездомная собачонка?

Дюруа глубоко вздохнул, отставил бокал в сторону и начал своим глубоким, низким голосом:

– Я не счёл нужным покупать колец, потому что не знаю, что и как у нас сложится с вами, Ирэн. И потом, речь шла не о браке, а о попытке совместной жизни. Улавливаете разницу?

– Вы считаете меня уличной девкой, да, Шарль? По-вашему, я могу жить с чужим дяденькой на одной жилплощади на правах не-пойми-кого, да ещё и радоваться при этом?

– Нет, ну, что вы, дорогая! У меня очень серьёзные намерения! – Он попытался прикрыть её маленькую, костлявую ручку своей массивной, пухлой ладонью, но она упредила его, откинувшись в кресле и заложив руки за голову. «Какой смысл в этом жесте со вторым размером груди?» – Подумал Шарль с досадой, а вслух сказал: – Я просто хочу убедиться, что мы с вами подходим друг другу, а для этого перед свадьбой надо пожить какое-то время вместе. Неужели вам не кажется это разумным?

– Мне кажется, вам жаль денег на кольца, – невозмутимо выдала Ираида, – и на цветы, – добавила она, наслаждаясь замешательством собеседника. – А ещё вам нужна ассистентка для ваших литературных опытов, желательно бесплатная.

«Как такая нежная и хрупкая лилия смогла отрастить себе столь ужасные шипы?!» – Возмутился про себя Шарль, а вслух понёс что-то о своём восхищении её красотой и способностями. Наличия таланта Дюруа не признавал ни у кого, кроме одного-единственного человека.