Федора Кайгородова - В Москве-реке крокодилы не ловятся

Ромашкины вышли из дому рано утром, когда Анечка еще спала. До станции дорога шла лесом — километра два. Лес еще не начал ронять листву. Асфальтированная дорожка заманчиво петляла между деревьев. Ранние грибники, пересекая ухоженную тропинку, старались не оставить земляных следов.

В начале пути в электричке ехали только рабочие, да закутанные тетки с корзинами, из которых выглядывали бутылки с молоком и банки со сметаной. Но ближе к Москве вагон стал похож на переполненный улей, где пчелы стараются не замечать друг друга.

Москва, несмотря на осень, оказалась жаркой и пыльной.

— Надо же, как мы отвыкли от города! — заметила Любочка, продираясь сквозь суету Казанского вокзала.

Они неторопливо выпили по пластиковому стаканчику кофе в вокзальном аппарате и вошли в метро, стараясь оттянуть неприятный момент встречи с инспектором.

Как ни странно, но Елена Гавриловна оказалась не только на месте, но и отлично их помнила.

— Это ваша невеста, которая согласна усыновить чужого ребенка? — сразу спросила инспектор, едва Ромашкины появились на пороге.

— Это моя жена! — сухо ответил Михаил.

— Прекрасно, прекрасно! — ответила инспектор таким тоном, что сразу становилось ясно, что лично она ничего хорошего в этом не видит. — Свидетельство покажите! Ну, что же — все в порядке. А вы, как вас? — она заглянула в документ. — Вы, Любовь Егоровна, не возражаете против усыновления чужого ребенка?

— Не возражаю!

— Похвально, похвально, — произнесла инспектор. — Вы уже удостоверились, что у вас не будет собственных детей?

— Почему же у нас не должно быть собственных детей? — спросила Люба, пока Мишка от ярости сжимал руки в кулаки.

— Просто я знаю, почему усыновляют. Но если потом появляются собственные дети, то начинаются конфликты между родными и усыновленными детьми, — ответила инспектор. — Обычно усыновляют из — за бесплодия. Кстати, кто вы по специальности?

— Воспитатель детского сада, — спокойно ответила Люба, понимая, что инспектор хочет вывести их из себя.

— Это хорошо, хорошо! Значит, о педагогике имеете основательное представление, — сказала инспектор, подчеркивая каждое слово и выразительно поглядывая на Мишку.

— Здесь вы неточны, — ответила Люба. — Это моя специальность!

— А скажите, Любовь Егоровна, вы уже видели ребенка?

— Нет!

— Как же так? Собираетесь усыновлять, а сами не видели ребенка. И где же ваш младенец? Почему потребовалось усыновление неизвестно кого? Согласитесь, что здесь возникает много вопросов?

— Это та самая девочка, которую мы разыскивали с дедушкой, — вступил в разговор Ромашкин. — Дедушка, а он был моим другом, просил, чтобы я удочерил его внучку, если с ним что-нибудь произойдет.

— Рассказывайте мне сказки! — хмыкнула инспектор. — Еще скажите, что не знаете, что ребенок, — она заглянула под лист бумаги, — что Анна Слепченко объявлена в розыск?!

— В розыск? — удивился Мишка. — Так она пропала?

Елена Гавриловна недоверчиво на него посмотрела и уже не так уверенно продолжила:

— Ребенок исчез из дома родственников в Коломне, куда ее привезла мать девочки. Так что, милые мои, — она закрыла папку, как бы заканчивая разговор, — придется вам повременить, пока девочка не будет найдена! Тем более, что мать не лишена родительских прав!

Ромашкины направились к выходу, но на пороге их окликнула инспектор:

— А не сами ли вы приложили руку к похищению ребенка? Я знаю эту семью. Теперь, когда нет дедушки, ребенок остается либо с пьяной мамашей, либо с пьяной бабушкой. Скажите мне, я пойму!

Мишка остановился, подкупленный искренностью ее сочувствия, Но Люборчка подтолкнула его в спину и сказала:

— Нет, мы не знаем, где девочка!

— Чуть было не попался в ловушку! — сказал Мишка на улице.

Но Ромашкин все равно оказался в ловушке. Что делать дальше, ни он, ни Люба не знали. У Михаила кончался отпуск, и Ромашкины решили, что Люба с Анечкой останется в санатории, а папа их будет навещать в свои выходные — он работал неделя через неделю.

В Подмосковье осень началась неожиданно. Внезапно облетели листья. Теперь они устилали все дорожки в санатории. Их здесь не убирали. Мокрые листья перешептывались друг с другом под легким ветром и тяжелым ковром ложились на землю в лесу.

Всю первую половину лета среднюю полосу страны не оставляли проливные дожди, зато осенью солнце словно стремилось наверстать летние дни. И хотя стояла жара, и дачники по — прежнему не только загорали, но и купались, все же осень напоминала о себе холодными сырыми утрами.