Федора Кайгородова - В Москве-реке крокодилы не ловятся

— Наташа! — окликнул меня человек с рупором, на этот раз он был без него. — На борту — происшествие. Но событие событием, а обед, как вы знаете, по расписанию. Мы пьем чай! Присоединяйтесь! Заодно расскажу, что произошло и дам вам, наконец, тапочки.

— А на этом судне, кроме чая, ничего нет? — ответила я на приглашение, входя в кают-компанию.

— Почему же нет? Здесь трехразовое питание, как в санатории, — ответил командир. — Но по какой-то нелепой случайности именно сегодня обед запаздывает.

В каюте было не слишком много народу — они украдкой бросали на меня взгляды, стараясь не привлекать внимания. Что, в общем-то, понятно: матросы видели меня либо мокрой, как курица, либо страшной, как привидение. Вестовой налил чаю в стеклянный стакан и принес его на чайном блюдечке, пододвинув блюдо с печеньем, которое стояло на столе. Я поняла, как я голодна, но виду не показала и стала степенно жевать печенье. Вскоре блюдо опустело, но я вовремя сделала вид, что я тут ни при чем.

— Давайте знакомиться! Я — Дмитрий Перов.

— Неужели, вы думаете, что я до сих пор вас не знаю? Только интересно, почему вы нам все время в рупор кричите?

— Это только с вами. Я так понял, что вы журналисты.

«Странная логика, — подумала я. — Может, я не уловила некое течение общественной мысли и теперь принято журналистам кричать в ухо?!»

— Мне приходилось встречаться с людьми вашей профессии, — продолжил Перов. — Мне кажется, они понимают события, как бы это мягко выразиться, своеобразно.

Я еще не решила, смеяться ли мне вообще. Мне отчаянно хотелось есть. Мне слишком долго пришлось бегать в простыне. Я устала от избытка впечатлений. Ему хорошо шутить, когда он на своем корабле, а мне еще добираться до Москвы надо. И, наконец, здесь недавно было совершено убийство.

— Это вы о том, что мы пишем? Это не всегда зависит от конкретного журналиста. То обстановка требует именно такого освещения событий, то редактор, то…

— То мозгов не хватает, — закончил он за меня. — Вы не обиделись? Это не поводу вас лично. Передайте мне, пожалуйста, вон ту зеленую вазочку!

Я посмотрела, куда он показывает, и удивилась, подумав, что он специально меня разыгрывает — вазочка была красной, к тому же пустой. Зачем ему пустая вазочка? Я передала ее так, как будто не заметив его речевой ошибки. Командир, засунув руку в карман, вытащил большую горсть кедровых орешков и высыпал их в вазочку.

— Это мне друг присылает! Ешьте!

— Нисколько я не обиделась, — с трудом раскусив орешек, я не поняла, как же их есть? — Даже, если по поводу меня лично. Для журналиста мозги не главное. А хорошему корреспонденту они и вовсе не нужны, даже мешают.

Командир улыбнулся и ехидно заметил:

— А, вон в чем дело! Теперь я понял особенности российской журналистики! Вы все так доступно объяснили. А позволительно ли узнать, что для корреспондента главное?

— Везение и пробиваемость. Это когда он тему умеет достать из-под земли, — с той же категоричностью ответила я.

— Это означает, что вы сейчас закончите пить чай и пойдете фотографировать труп?

— Дмитрий, как вас по отчеству? — мой тон даже мне самой показался излишне снисходительным.

— Степанович! — ответил он недружелюбно.

— Дмитрий Степанович! Неужели вас интересуют мои творческие планы на будущее? Или вы хотите нам помочь?

— Нет! — отрезал он. — Как раз наоборот. Буду всячески мешать. У нас и так хватит неприятностей с вашим проникновением на плавкран в самый разгар спасательных работ.

— С нашим проникновением? — задохнулась я от возмущения и оттолкнула от себя вазочку с его орешками, как злейшего врага. — Проникновением? А кто нас в рупор звал?

— Я тогда не подозревал, что на борту окажется труп. Иначе бы — ни за что!

— Это мы бы шагу не ступили на ваш корабль, если бы знали, что у вас трупы по трюмам валяются.

— У нас трупы не валяются, а вот с вашим появлением на корабле стало твориться, черт знает что! И вообще, давайте закончим этот бессмысленный разговор! Вы, Наталья, как вас по отчеству?

— Дормидонтовна!

— Вы, Наталья Дормидонтовна, — без тени улыбки заявил командир, — такая проблемная женщина! Вот Юрий сидит в прачечной и молчит. Вам же не угодишь! — и командир встал, беря в руки свой рупор.

— Я все поняла, — быстро ответила я. — И не надо кричать мне в ухо! — я убежала раньше, чем он успел возразить.

Я не стала искать фотокора — я и так знала, что беспроблемный Юрий давно околачивается возле места преступления, делая вид, что его интересуют только красота природы. Шагнув в сторону трапа, который вел в трюм, я решила прозондировать ситуацию с местоположением трупа. Мне тут же преградили путь два дюжих молодца с гаечными ключами наперевес, и я поняла, что труп лежит там, в трюме.