Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года

— Лучше не спорить, скажет, что предупреждала.

— Не будем конфликтовать перед большими новогодними приготовлениями. У хозяйки должно быть хорошее настроение, чтобы блюда были вкусными.

— И в большом ассортименте, — продолжила Наташа.

Они спускались по лестнице, когда Сергей Георгиевич поинтересовался:

— Когда приедет Антон?

— Он уже в дороге. Звонил.

— Звонил? — спросил Олег Борисович у дежурного сотрудника.

— Звонила секретарь, Вероника Николаевна, подтвердила, что Владимир Михайлович ждет Вас в два часа.

Ровно в два часа Олег Борисович сидел в приемной Владимира Михайловича и пил кофе, который любезно приготовила Вероника Николаевна. В разговорах с очень близкими людьми Владимир Михайлович называл ее «моя железная Ника», подчеркивая ее надежность и преданность. Что касается исполнительности, то Владимир Михайлович не мог представить лучшего секретаря.

— Кто у него? — поинтересовался Олег Борисович.

«Железная Ника» строго посмотрела на него, словно спрашивала, с каких пор она раскрывает секреты. Потом, оценив временные и боевые связи Олега Борисовича и Владимира Михайловича, тихо ответила:

— Директора разных центров и научных институтов, связанных с политикой.

— Скажем просто и коротко — политические директора, — подытожил Олег Борисович. — По этому поводу, пожалуй, я возьму еще печенья. Очень вкусное. Удачное сочетание песочного теста и фруктовой начинки.

Было заметно, что комплимент произвел впечатление, но внешне Вероника Николаевна не проявила никаких эмоций. Через несколько минут в кабинете Владимира Михайловича послышалось движение — переставляли и сдвигали стулья, а потом резко открылась дверь, и люди стали выходить из кабинета, продолжая обмениваться впечатлениями и комментариями. Как всегда, подумал Олег Борисович, не хватило нескольких минут, чтобы расставить все точки. Участники совещания продолжали степенно выходить из кабинета, и Олег Борисович узнавал многих людей, известных специалистов по Ближнему Востоку, Северной Африке и арабскому миру.

Первой в кабинет вошла Вероника Николаевна. Было слышно, как она по привычке поправляет стулья, расставляя их строго в ряд или линию. Владимир Михайлович вышел из кабинета и поздоровался с Олегом Борисовичем.

— Долго ждешь?

— Нет, даже не обратил внимания на время — тут меня угощали очень вкусным печеньем.

Пройдя в кабинет, Владимир Михайлович и Олег Борисович проследовали в небольшую комнату отдыха, которая примыкала к кабинету с противоположной от приемной стороны. Вся обстановка кабинета, включая диван и кресла, обитые добротной темно-коричневой кожей, создавала атмосферу академичности, в которой каждое слово приобретало особенный вес.

— Я дал им твои основные тезисы по развитию ситуации, — сообщил Владимир Михайлович. — В целом они поддержали. Были практические замечания и предложения. Хотя не обошлось без пустозвонства, у некоторых желание сказать нечто необычное стоит впереди их сознания. Поэтому я не хотел, чтобы ты присутствовал на этом совещании.

Олег Борисович одобрительно кивнул, он не любил участвовать в таких совещаниях, не видя в них большого смысла, предпочитая короткие встречи-совещания ограниченного круга людей. Владимир Михайлович знал это, поэтому редко привлекал друга на такие мероприятия.

Владимир Михайлович подошел к книжному шкафу, набитому специальной литературой, докладами и обзорами. Центральная полка существенно отличалась от всех остальных — там были аккуратно расставлены книги с дарственными надписями авторов и небольшое количество любимых книг со стихотворениями. Редко, когда удавалось выкроить время или ситуация требовала отвлечения, Владимир Михайлович погружался в кресло и зачитывался стихами. На нижней полке, полностью скрытой дверцами шкафа, стояли бутылки коньяка и красного вина, бокал того или другого скрашивал момент чтения стихов. Для остальных случаев бутылки различных напитков стояли на специальном столике. Олег Борисович давно заметил, что Владимир Михайлович пил белое вино редко и только в жару.

— Выпьешь? — спросил Владимир Михайлович, доставая бутылку из шкафа.

— Можно рюмочку коньяка, — согласился Олег Борисович и неожиданно спросил: — Тревожно?

— Есть ощущение отложенной тревоги, когда знаешь, что беды еще нет, но она уже где-то рядом.