Валерия Вербинина - Замок четырех ветров

– У меня и в мыслях нет… – пробормотала Беттина, присаживаясь на краешек стула и нервно косясь на Ружку. – Послушайте, я не знаю, какую цель вы преследуете, но вы поступили очень нехорошо. Вы узнали у меня, как зовут Феликса, и заявили полиции, что подозреваете его в убийстве! Меня допрашивал полицейский… впрочем, он был очень любезен, но мои родители… наше доброе имя… В газетах уже появились сообщения, и репортеры не церемонятся! А графиня Рейтерн? Каково пришлось ей? Я уж молчу о том, что должен чувствовать сейчас Артур…

Она искренне волновалась, и мне стало жаль ее.

– Послушайте, Беттина, – решилась я, – я должна сказать вам правду. Дело в том, что когда я впервые увидела Феликса Фабиана, он выдавал себя за Кристиана Рейтерна. И графиня Рейтерн…

Опустив некоторые подробности, я рассказала, как графиня привезла его в замок Четырех ветров под видом своего сына, как они мастерски разыграли исчезновение Кристиана и организовали убийство настоящего графа Рейтерна.

– Это преступление, – продолжала я, – приписали слугам, которые искали клад, и подкинули им орудие убийства. Один из них уже умер на каторге, а его парализованная жена, о которой он не мог заботиться, недолго без него прожила. Вы сердитесь на меня, вам кажется, что я преследую какую-то свою цель, но я лишь хочу остановить преступников, на чьей совести уже несколько человеческих жизней. Там, в саду, должны были убить меня, но убийца обознался, потому что мать взяла мою шаль.

Беттина смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

– Вы мне не верите? – спросила я.

– У меня просто в голове не укладывается… – пробормотала она. – Мне еще показалось странным, что Кристиан не писал мне из Фирвиндена… ведь я же знала его почерк, я поняла бы, если бы писал кто-то другой… Ну конечно! И исчез он до того, как я приехала в Митаву… Только вот убийство… Графиня – вовсе не чудовище, вы слишком плохо ее знаете. Она не могла… просто не могла убить своего сына. Тогда, получается, слухи были правдой?

– Какие слухи?

– Когда граф Рейтерн женился во второй раз, поползли слухи, что его жена бесплодна, а потом она родила сына, – объяснила Беттина. – Братья графа, которые очень рассчитывали получить после него наследство, уверяли, что Кристиан – не ее ребенок, а сын то ли горничной, то ли служанки, которого она признала своим… Но потом графиня родила Артура, и им пришлось умолкнуть. Если Кристиан и в самом деле не был сыном графини, понятно, почему она захотела избавиться от него…

– А что стало с матерью Кристиана? Я имею в виду настоящую мать.

– Братья графа говорили, что она состоит при нем нянькой. В любом случае им никто не поверил, потому что было ясно, как они раздосадованы из-за того, что наследство ускользнуло от них…

Нянька Кристиана. Что там Артур рассказывал о няньке старшего брата, которая натравливала его на младшего?

– Вы знаете, где эта нянька теперь? – быстро спросила я.

– Она умерла. Постойте-ка… Она умерла уже после того, как мы с Кристианом познакомились. Это имеет значение?

– Вероятно, да. По крайней мере, это объясняет, почему графиня попыталась избавиться от чужого ребенка спустя столько лет. Пока настоящая мать была жива, она следила, чтобы с Кристианом ничего не произошло. Но как только мать умерла, он остался беззащитным. Ваш разрыв с Кристианом и его болезненная реакция побудили графиню действовать. Сначала, очевидно, она попыталась его отравить, но не добилась цели. Тогда она уговорила его лечь в лечебницу своего отца, чтобы там разделаться с ним по-тихому. Но он понял, что происходит, и написал брату отчаянное письмо. Тогда было решено воспользоваться дурной славой замка Фирвинден, в котором к тому моменту не оставалось людей, знавших Кристиана в лицо.

– Бедный Артур! – проговорила Беттина со слезами на глазах. – Каково ему будет узнать все это…

Проводив гостью, я решила по привычке заняться неразобранными письмами, но тут один за другим посыпались звонки в дверь. Приходили знакомые отца с выражениями соболезнования, гробовщики с предложениями услуг, читатели, жившие в Либаве и желавшие выразить свое сочувствие, газетчики, жаждавшие заполучить сенсационный материал. А потом Лина доложила, что граф Рейтерн просит его принять, и мне захотелось сказать, что меня нет дома, но я пересилила себя и велела проводить его в кабинет.

Бедный херувим весь извелся: лицо вытянулось, щеки опали, даже золото волос как-то потускнело. Мне было жаль его, но еще больше жаль мою мать, и я ничего не могла с этим поделать.