Марк Фурман - Концерт в криминальной оправе

Но она же, гораздо позднее, уже знакомая с моими рассказами и очерками, вопреки ранее сказанным словам о судебной медицине и журналистике, сказала: «По-моему, Марк, с литературой, журналистикой у тебя неплохо получается. Вот уже четвертая книжка вышла. Докторская диссертация и большая наука, наверное, все-таки не для тебя. Пиши и дальше, а я всегда буду твоим внимательным читателем».

…Когда в преддверии 1-го Всероссийского съезда судебных медиков свыше сотни судебно-медицинских экспертов собрались на учредительную конференцию в Астрахани, радушные хозяева решили преподнести гостям поистине царский по тем временам подарок.

— По рынкам не ходите, — предупредили они, — не то всучат вам поддельную икру и четвертой свежести красную рыбу. Мы уж постарались, специальные наборы для вас приготовили.

Что ж, наборы так наборы. Стоили они по тем временам немало — больше 20 рублей. В них весьма дефицитные деликатесы: по банке черной и красной икры, балык осетра, еще какие-то консервы, аж два килограмма воблы… Есть и квота, в зависимости от ранга и заслуг: рядовым экспертам по одному набору в руки, профессорам — по два, а членам Правления ВНОСМ — без ограничений.

Узнав о таком чисто «Кремлевском» распределении, А.Загрядская, улыбнувшись сказала: — Мне, пожалуй, двух спецпайков хватит. А вот для вас, — она имела в виду своих учеников — Л. Фридмана, Л.Колыша, М.Торсуеву и меня, — так и быть, воспользовавшись своими правами, еще по наборчику возьму.

Долго мы потом не без юмора вспоминали этот астраханский «эксклюзив» профессора.

…В продолжение гастрономической темы, но в виде прелюдии о деле. Когда как-то я зимой приехал в Горький на очередное заседание научного Общества, хозяева определили мне койку в старом студенческом общежитии на Свердловке.

— Иди, отдыхай, — сказали они. — Там до тебя Слава Лысый спал. Он свою диссертацию профессору привез, нынче ночью в Красноярск уезжает.

Иду, ложусь, но не отдыхается что-то. Койка старая, на железных пружинах, прогнулась так, что спина чего-то твердого касается. Нагнулся — вижу чемодан, и сразу же заснул.

Глубокой ночью заявился весьма веселый и оживленный коллега Лысый в легкой степени, за своими вещами. Мы с ним о том, о сем потолковали. Потом он полез за чемоданом. Вытащил фибровый, весьма пресолидного размера, в нем что-то перекатывается и громыхает.

— Что это у тебя, Вячеслав Иванович? — спрашиваю. — Неужто, консервами нижегородскими запасся?

— Какие там консервы, — серьезно отвечает Лысый. — Тут черепов с десяток, тех, что от замерзания в наших сибирских краях разорвались. Наиболее показательные препараты для демонстрации захватил. Аделаида Петровна предлагала оставить, но мне с ними еще поработать надо…

Меня разом холодный пот прошиб, хотя мы с Лысым уже на посошок выпили: ведь на его чемоданчике я, считайте, с полночи проспал!

Тем же днем, рассказываю об этом на кафедре А. Загрядской. Шутки, смех, приколы, да повеселились мы тогда…

Но история имела продолжение. Когда год спустя, Лысый благополучно защитился, он стал очередным по счету «ребенком» профессора. А тут и 1-й Всероссийский съезд в Суздале подоспел.

Вечером, накануне открытия, свыше двух десятков человек — горьковчане и примкнувшие к ним ученики из других городов, собрались в просторном полулюксе у А.Загрядской. За дружеским застольем время летело незаметно. Тогда-то Аделаида Петровна, сообщив В.Лысому, что его диссертация уже прошла барьеры ВАКа, произнесла шутливую фразу в пяти словах: — С вас, Вячеслав Иванович, причитается…

По-сибирски обстоятельный В.Лысый, воспринял слова профессора в буквальном смысле. Утром следующего дня он попросил меня, как одного из хозяев, съездить с ним куда-нибудь «налево», с заднего хода: достойного спиртного, да и обычного тоже, тогда в магазинах не водилось.

На базе Суздальского торга, куда нас доставил тогдашний начальник ОБХСС и мой приятель майор Коля Козлов, В.Лысый «затарился» следующим образом: два ящика «Столичной водки», пара или тройка ящиков дефицитного импортного пива, кое-какая мелкая закуска…

Гордые, везем все это богатство в номер Загрядской. Больше некуда и безопасность не помешает — делегатов четыре сотни, почти каждый мечтает о лишней бутылке. Когда Аделаида Петровна узрела сие «изобилие», она поначалу опешила, потом решила: