Марк Фурман - Концерт в криминальной оправе

Между тем, лес закончился, начался спуск к реке. Вскоре они ступили на замерзшее ледяное полотно. Идти стало полегче, хотя метель, как грабитель, поджидающий за углом свою жертву, засвирепствовала с новой силой. Так как снега над толщей льда намело поменьше, ноги не увязали в сугробах, и продвижение немного ускорилось.

Юдин знал, что за рекой находится небольшое село Ясногорское, ставшее для них своим Эверестом. Он припомнил, что лет восемь назад ему довелось побывать в нем, когда бригада врачей выехала из райцентра для осмотра детей из местной школы. Их здорово перепугала глазник Эмма Викторовна, утверждавшая, что в некоторых селах Чувашии еще встречается заболевание трахомой. Хотя болезнь не считалась заразной, но после окончания осмотра медики с полчаса отмывали руки горячей водой, потом обрабатывали их спиртом. Впрочем, как и крупные, величиной с яблоко, белоснежные яйца, которыми в сыром виде запивали купленный в местном магазине югославский ликер. Теперь-то вряд ли кто рискнул бы съесть сырое яйцо. Даже, если его целиком искупать в медицинском спирте. Хотя с трахомой в Чувашии покончено, как вдруг откуда-то свалился сальмонеллез, поразивший разом миллионы российских кур.

С воспоминаний мысли Юдина переключились на Джека Лондона.

Вот «Белое безмолвие», тоже зима, снежные просторы. Но какое здесь «безмолвие», когда кругом белый ураган и нет ему конца. Глаза Юдина постепенно привыкли к темноте. Он не обращал уже внимания на хлопья снега, секущие лицо, лишь вытирал несвежим платком слезящиеся веки. Когда в очередной раз он отнял платок, взор из-под низко сдвинутой шапки уловил вдали одинокую звездочку. Сергей Сергеевич покачал головой, видение пропало. Однако секундами спустя возникло опять, звезда показалась более яркой, рядом с ней неподалеку еще одна, нет, целых две!

«Неужели среди пурги можно увидеть звездное небо? Наверное, я в грезах, или это галлюцинации от усталости и рези в глазах», — подумалось ему. И тут Юдина осенило: — Ог…, впереди ог…ни, — хриплый вздох вырвался из груди наружу, но его никто не услышал. Слова ухватил ветер, рассыпав звуки в пространстве, как горсть песка, брошенного шаловливым ребенком.

Ему казалось, что именно он увидел деревенские огни. Но их заметили и остальные: Тураевский впервые за время пути остановил людей. Держась друг за друга, сблизив головы, они стали кругом, как хоккеисты перед началом заключительного периода. Напротив Юдина оказался тот парень — убийца Федотова. Он не видел его глаз, но ощущал прерывистое дыхание и запах пота. Парень казался равным среди них, почти одолевших эту немыслимую дорогу. И все же он был чужим, человеком, пусть в состоянии стресса и аффекта, посягнувшим на жизнь другого. Преступление не искупишь и куда более тяжкой на свете дорогой, даже через Полюс или Сахару.

— Считай, дошли, ребятки, — просипел начальник милиции. — Тут от силы километра два, если по прямой. Ну, рощицей, где потише, в обход, еще с километр набежит…

Прошло однако не менее часа, пока путники дошли до окраины деревни. Смертельно уставшие, они брели вдоль темных домов по вьюжной улице, пока не добрались до дома председателя. И лишь тут, опустившись на занесенную снегом скамью, Сергей Сергеевич почувствовал себя счастливым, будто ступившим на порог родного дома.

Ненастье за ночь не утихло. Наоборот, набрав силу, ураган продолжал буйствовать и на следующий день. Телефонная связь с районом прервалась, отключилось электричество. Сквозь треск и помехи из транзистора узнали сводку погоды: над Центрально-Черноземным районом, верхним и средним Поволжьем нависли крылья гигантского циклона, пришедшего с севера. Лишь к утру третьего дня обещали улучшение погоды.

В большом доме Юдин побродил по комнатам, освещенным керосиновыми лампами, обозревая стены с многочисленными фотографиями. Никогда еще, пожалуй, со студенческих лет, у него не было столько свободного времени. Вскоре он облюбовал место в угловой комнатке, где на диванчике с выцветшим малиновым плюшем проспал почти целые сутки. Сквозь сон доносились возгласы разгулявшейся компании — споры, взрывы смеха, бесконечные анекдоты и даже хоровое пение.

Хотя его будили не раз, встал Сергей Сергеевич только к ужину. Оглядев стол с множеством бутылок, напоминавший поле сражения, он поел без аппетита, едва пригубив водку из стакана, тут же возникшего перед ним.

А утром метель стихла. Низкое темное небо, упавшее на крыши, ушло вверх, разрешившись, как женщина при родах, желанным дитем — белыми плавными равнинами, вкупе с голубизной прозрачного воздуха и легким морозцем, отданными природой миру щедро и без остатка.