Александр Черенов - НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ГОРБИ. КНИГА ПЕРВАЯ

Подобно любому другому выходцу «из отсталых сельскохозяйственных регионов», Горбачёв с чёрной завистью наблюдал за тем, как размашисто шагает – по карте Союза и государственным планам – «индустриализатор» Романов. Ещё в бытность секретарём на Ставропольщине, Михаил Сергеевич честно скрежетал зубами от невыгодных сравнений. Ведь, если у него в Ставрополье не было никаких заслуг, кроме хорошей погоды и хороших земель, то Романов в своём климатически неблагоприятном Ленинграде дерзко выдвинулся за счёт НПО (научно-производственных объединений). Ни у кого не было – а у него было! И не на бумаге, не для приветственного рапорта Леониду Ильичу – а для выпуска товарной продукции!

Нет, Михаил Сергеевич тоже проявил инициативу – и даже не одну. Тут тебе – и «ипатовский метод по комплексному использованию техники на уборке урожая», и МХП (межхозяйственное предприятие по механизации и электрификации) – аналог МТС. Но лавров ни один из них не принёс – спасибо ещё, что обошлось без «шишек». А, вот, у «проклятого» Романова получилось! По его инициативе и под его жёстким контролем в Ленинграде было создано девять производственных объединений в составе сорока трёх предприятий и четырнадцати НИИ, проектно-конструкторских и технологических организаций. Такое «единение» позволило всем прежним де-юре смежникам, де-факто конкурентам работать «в одной упряжке» на единый результат.

Особенно неблагоприятно – с точки зрения Михаила Сергеевича – это сказалось на положении дел в ВПК: «оборонка» стала благоприятствовать даже без режима благоприятствования. Как итог: в Питер зачастили не только «маршалы оборонного комплекса», но и Маршалы Советского Союза. Авторитет Романова у них не смогла подорвать даже убойная, казалось бы – куда тому Геббельсу! – байка насчёт Таврического дворца. Обладателей погон с большими звёздами не занимал этот вопрос, даже если бы он и был вопросом. Личность Романова интересовала их исключительно в контексте «личности ракет и ракетоносцев». А Романов «давал плану» – и, значит, перманентно был хорошим и даже своим. Таким, каким Горбачёв со своим «надувным» «ипатовским методом» не мог стать даже теоретически!

Хорошо ещё, что Запад вовремя сориентировался в вопросе Романова и его непозволительной «самодеятельности на благо Советов»! Сориентировался в вопросе Романова – и переориентировался на Горбачёва. Пока никаких «прямых» дивидендов персонально Михаилу Сергеевичу эта «корректировка курса» не принесла – зато она кое-что принесла Григорию Васильевичу. И это «кое-что» было совсем не песенным типа «и много-много радости детишкам…»! Запад решительно подхватил «знамя борьбы с Романовым и романовщиной», высунутое из окопов «московскими доброжелателями» «ленинградского воеводы» – и все прогнозы относительно скорого будущего Романова оказались сродни метеорологическим: «совсем даже наоборот»!

Это и было то самое «кое-что». Ведь теперь Романова и на пушечный выстрел не подпускали к высокой трибуне. А Горбачёву – всегда: «Пожалуйста!». И неважно, что Горбачёв с этой трибуны «лепил горбатого»: важно, что «лепил» Горбачёв – а Романову было отказано от микрофона, а заодно и в доверии.

Другой на месте Романова утихомирился бы – и принялся, выражаясь словами одного шолоховского героя, «всячески угождать» начальству. Ну, с тем, чтобы его, в конце концов, поощрили высокой честью огласить приветствие в адрес «выдающегося политического деятеля современности». Но Романов не был бы Романовым, если бы встал в «хвост» очереди. Вместо этого, демонстрируя вопиющее неуважение к партийным… хорошо: номенклатурным традициям – он принялся в очередной раз «вызывать огонь на себя». То есть, вести себя вызывающе: опять вылезать с инициативами и прочей неуместной заботой о человеке! Романов опять решительно «не соответствовал»!

Вместо работы в Политбюро по восстановлению доброго имени, он принялся «завоёвывать дешёвый авторитет». Только по этой причине в Ленинграде впервые в стране появились комплексные планы социального и экономического развития. Дошло уже до того, что Романов «самодержавно обложил» ПО… нет, не матом: «социальным налогом». На производственные объединения нагрузили социальную инфраструктуру: ясли, детсады, детдома и прочие «источники дешёвого авторитета». Разумеется, авторитет «воспоследовал» – исключительно в силу «дешевизны». Отговорки сторонников «Первого»: «Кто вам мешает зарабатывать такой «дешёвый» авторитет?! – разумеется, были для Горбачёва всего лишь жалкими отговорками. Потому, что Михаилу Сергеевичу требовался разговор по существу, с принципиальным осуждением лёгких методов зарабатывания дешёвого авторитета. Советскому обывателю следовало объяснить, что партия делает всё возможно и невозможное – но невозможно сделать всё и сразу! А Романов, вместо того, чтобы объяснить народу невозможность сделать, «в пику» руководству партии и государству делал, а не объяснял!