Лариса Соболева - Колье без права передачи

– И я, дурак, любил тебя всю жисть.

– Я это всегда знала, – сказала Анастасия и крепко поцеловала его в губы, как целовала единственного на свете мужчину – Николку Стрижака.

Повзрослевшую Ксению носило по стране. Анастасия осталась одна. Она работала до семидесяти шести лет, затем сказала: устала.

– Вот здесь они и лежат все трое, – сказала Ксения Николаевна. – Левушка, мой отец и мама. Наверное, ее следовало похоронить между ними, но… так получилось. Мама лежит рядом с мужем, она так хотела. А ведь не была с ним ни расписана, ни венчана, и разница между ними была огромная…

– Ба, а как ты узнала эту историю? Ты же говорила, что твоя мама никогда не рассказывала о своей жизни.

– Подслушала, – призналась Ксения Николаевна. – Перед смертью мама попросила привести священника и ему на исповеди все рассказала, а я за дверью стояла.

– Ксюша, ты меня учила, что подслушивать…

– Иногда я несу вздор, дорогая. А как бы ты сейчас узнала, что твои предки были удивительными людьми? Они умели любить и ненавидеть, умели жить, несмотря ни на что. Знаешь, милая, мне кажется, знать о своих предках нужно обязательно. Память о прошлом не дает человеку скатиться вниз. Ты становишься ответственным не только за себя, но и за них.

– Я не пойму, где же настоящее колье? У ювелира-индуса Анастасия заказала точную копию, эта копия у нас. А где настоящее? Оно же было?

– Было, – пожала плечами Ксения Николаевна. – Куда-то делось…

– Как жалко. Мне казалось оно настоящим.

– Не стоит жалеть, дорогая. У нас с тобой масса денег, двадцать… нет, уже не двадцать… Целых пятнадцать тысяч!

– Ты растратила пять тысяч? – ахнула София. – Куда ты их дела?

– Платила юристам, нотариусу и прочим вымогателям.

– И, конечно, каталась на такси!

– Конечно. Перестань скаредничать, София. Деньги и годы одинаковы: уносятся, как чокнутые. Ай, Софийка, я забыла сигареты! Ангел мой, сбегай и купи, пожалуйста. Умру без сигарет. А под коньячок выкурить пару сигареток – такое блаженство…

– Ба, не пора ли бросить курить? – проворчала София, выходя за ограду.

– Не будь занудой. А я тут пока приберусь.

Ксения Николаевна проводила ее взглядом, достала маленькую лопатку и принялась активно копать на могиле матери. Памятники она заказала таким образом, чтобы они ограждали могилы с боков, а посередине можно было посадить цветы. Выкапывая глубокую ямку, Ксения Николаевна торопилась, землю выгребала руками. Наконец она осталась довольна глубиной, вымыла руки минеральной водой, которую принесли с собой, огляделась по сторонам и достала колье. Оно ослепительно засверкало на солнце, аж дух захватило. Ксения Николаевна заговорила тихо:

– Трудно поверить, мама, что это чудо смертельно опасно. Знаешь, когда я заметила, что за мной наблюдают через окно, вспомнила твои слова, сказанные перед смертью. Ты говорила, что колье унесло много глупых жизней. Мне стало страшно за Софийку, за Ариадну… да и самой стало страшно. Смерти я не боюсь, она естественна, придет, когда положено. А вот смерти от руки человека… боюсь. Может быть, меня страшит боль… И тогда я сделала так, как сделала ты. Я поняла, зачем понадобилось заказать точную копию у индуса. Ты собиралась уехать из Китая, а одной женщине с сокровищем опасно. А потом жене Кочуры ты отдала подделку, я правильно догадалась? Да, мама, вокруг слишком много охотников за легкой наживой. Вот и я спрятала бриллианты, а в твой ридикюль положила изделие индуса, вынув три камня, чтоб оно полностью соответствовало оригиналу. Украли подделку. Что из этого вышло, ты, наверное, знаешь. Я боюсь его оставлять у себя, боюсь. Мне оно не нужно, а вот Софийке… Но она получит колье, когда повзрослеет. Может, она умнее распорядится им, чем я. А мы с тобой будем оберегать нашу внучку с небес. Знаешь, мама, храни-ка ты его, колье выбрало тебя и возвращается к тебе.

Она уложила ожерелье в целлофановый пакет, потом еще в один, крепко завязала шнурком и опустила в глубокую ямку, поспешно забросав землей. Сверху посадила плетущиеся цветы, полила водой и расслабилась. Примчалась запыхавшаяся Софийка:

– Держи свои сигареты.

Они сидели у могил долго, разговаривали. Ксения Николаевна выпила немного, помянув родных, закурила. Она заметно повеселела. Да и отчего ж не веселиться? Зять стал как мышка-норушка: придет домой и к себе в спальню – юрк! Никаких разговоров о доме престарелых не заводит, не донимает и Софийку. А вчера сказал, что они с Ариадной переезжают в квартиру, которую он купил на днях. И когда София отказалась жить с ними, он не возражал, а напротив – обрадовался. В общем, мир полон чудес.