Евгения Михайлова - Разрушительная красота (сборник)

…Коленка вновь утонула в пене. Лена быстро встала. Вспоминать — это очень тяжелая работа. Она отбирает силы и надежды на будущее. Нет, не отбирает… Она все убивает. С этим надо бороться. Потому что будущее Лены спит в детской комнате. Им нужно выжить, дожить до… До времени, когда под ногами Лены окажется что-то более надежное, чем палуба идущего на дно «Титаника».

Она встала перед зеркалом. Похожа ли она сейчас на Мальвину? Тогда, конечно, да. Ей было двадцать три года, у нее были длинные, рыжеватые волосы, от природы крупными волнами. Глаза, как положено Мальвинам, — большие и наивные. Яркая улыбка и острый язычок для отваживания огромного количества ухажеров. Реально огромного. Потому, наверное, так грустил Михаил Михайлович, когда забирал ее из редакции, чтобы отвезти в Москву. Он все видел. Но не сразу узнал, что ей никто-никто не нужен. Кроме… Когда узнал, ему стало гораздо грустнее.

Сейчас Лене двадцать девять. Она старается стричь волосы как можно короче, но нередко они по-прежнему ниже плеч, теперь лишь из-за отсутствия времени на парикмахерскую. Глаза не открыты так широко, как будто ей сейчас покажут самое лучшее кино, а рот всегда плотно сжат. Фотограф, который ее снимал для документов, сказал недавно:

— Девушка, кто так фотографируется? У вас зубы так сжаты, как будто пойдете с гранатой на врага.

— Такой ужас? — испугалась Лена.

— Ну, вот, разжали, губки приоткрыли, все получилось. Улыбайтесь.

Лена закуталась в халат, прошла бесшумно в детскую комнату с маленьким ночником в виде божьей коровки, поправила одеяльце, убрала осторожно крутой завиток с лобика, повлажневшего от какого-то жаркого сна, вдохнула сладкий запах. Это же поэма, роман, симфония, диссертация: «Как пахнут дети». Это успокаивает, тревожит и обязывает. Затем она прошла в свою, смежную спальню, двери между комнатами Лена давно сняла, чтобы быстрее добегать к ребенку. Легла в темноте, даже не зажигая настольной лампы на тумбочке. Задача — срочно уснуть. Если не получится срочно, может не получиться совсем.

…На следующий день после того, первого появления Володи в их с Татьяной кабинете он позвонил Лене на рабочий телефон:

— Это Рогачев, ответственный секретарь. Прошу спуститься ко мне. У меня замечания по вашему материалу.

Лена положила трубку и посмотрела на Таню:

— Меня вызывает Рогачев по материалу. Он что, может его вернуть? Ты же говорила, это стоит в номере.

— Ничего он не вернет. Скажи ему, что я хорошо прочитала, там все в порядке. По-моему, тут что-то не так, — Танины острые скулы выступили, зубы оскалились в злобной усмешке, только у нее так получалось. И еще она в моменты своих приступов негативных эмоций всегда ходила по кабинету. Тонкая, худая, прямая, вдруг начинала горбиться.

Лена сбежала со второго этажа на первый, вошла в кабинет ответственного секретаря, села на краешек стула перед его столом. Он кивнул ей, продолжая читать текст ее небольшого очерка о хорошей воспитательнице заводского детского сада. Всего лишь. Даже не критический материал.

— Елена, я должен подписать ваш материал в печать, но здесь нужно кое-что переделать. В двух местах. Посмотрите, пожалуйста.

— А что здесь не так? Фактические ошибки? Неграмотно?

— Нет ошибок и грамотно. Просто эти два абзаца нужно написать лучше.

— То есть? Лучше, чем я могу?

— Так, как вы можете. Очерк написан на одном дыхании, но два раза вы явно отвлеклись. Вас вообще часто отвлекают, как мне кажется. Надо сначала доделать работу в таких случаях. Эти два абзаца проваливаются в эмоциональном плане. А поскольку вещь вообще эмоциональная, то они и не несут смысловой нагрузки.

— Ну, и выкиньте их совсем. Какие проблемы?

— Я не хочу. У меня место как раз для такого объема. Не ломать же полосу и искать «затычку»? Короче, сделайте. Я отметил и переслал на ваш компьютер.

— Я запомнила.

Лена влетела в свой кабинет. Она, конечно, не любила критики, что, может, и плохо. Но это не критика: «Напишите лучше». По такому критерию можно было заставлять Маркеса переписывать «Сто лет одиночества». Потому что кому-то все время могло казаться, что можно лучше.

Таня остро взглянула на ее лицо, Лена объяснила, быстро села за компьютер, газету действительно он сейчас сдаст в печать.

— Да, слишком быстро и слишком странно, — изрекла Таня.

— О чем ты?

— Что-то тут не так. Он еще никогда не заставлял править меня и моих авторов. Да и никого вообще. Мы нормально пишем. Ты тоже. Здесь что-то не так.