Людмила Герасимова - Алмазы от нищенки

Об этом разговоре мне стало известно от самой же Светланы. Она поджидала меня у моей машины (я уже стал работать в «Южной ночи») и всё рассказала. Я был раздавлен таким вероломством. Повёз её домой, по дороге пугал возможностью расправы хозяина над ней и уговаривал отдать драгоценный пакетик Брицкому. Она, уже напуганная последствиями своего неразумного поступка, плохо соображала и всё твердила, что ей надо обезопасить себя и, так как я не хочу засвечиваться и больше никому она не доверяет, она пойдёт к Зине и всё расскажет, чтобы та в случае самого плохого могла указать на убийцу.

Я тщетно взывал к её благоразумию и в конце концов, раздосадованный, выпустил её из машины и уехал. По дороге домой я клял себя и эту дурёху, которая разрушила все мои планы. Вдруг мне в голову пришла мысль, что надо забрать у неё алмазы и найти способ самому передать их Брицкому. Я повернул назад. Оставив на углу дома машину, я направился к знакомому подъезду, как вдруг услышал лай собаки и увидел Светлану. Она входила в чужой подъезд. За ней, к моему удивлению, метнулась знакомая фигурка. Я узнал Веру. Меня очень заинтересовало, что всё это значит, и я поспешил туда же.

В подъезде было темно, я только шагнул на нижнюю ступеньку, как услышал вскрик, потом лёгкий топот ног бегущего вниз человека и страшный, леденящий душу вой собаки. Ужаснувшись мысли, что что-то случилось с моей Верой, я бросился вверх по лестнице и столкнулся с ней. Она ничего не соображала, а только билась в моих руках и почти потеряла сознание. Я понёс её в машину, чтобы увезти то ли домой, то ли в больницу — сам плохо соображал. В аптечке у меня был нашатырный спирт. Вера быстро пришла в себя и попросила отвезти её домой. По дороге она молчала, я в зеркале видел её странное выражение лица — на нём отражалась смесь страха, раскаяния и торжества.

Я подъехал к её дому, поставил машину под деревья и попросил Веру объяснить, что она делала у чужого дома в чужом подъезде и что так её напугало. Вера сидела несколько минут, собираясь с мыслями и борясь с собой, и стала рассказывать.

Оказалось, в последнее время (оно совпало со временем наших общих планов со Светланой и частых с ней встреч) Вера следила за мной, чувствуя, по её мнению, отчуждение в наших отношениях. Она приходила поздними вечерами к кафе и следила за Светой, тем самым выяснив, что мы с ней встречаемся и я иногда увожу её на своей машине. В голове бедной девочки созрел план убрать соперницу. Она утащила небольшой нож из раковины в кухне кафе, где помогала матери мыть посуду, спрятала его на себе и отправилась к дому Светы, чтобы узнать, как далеко мы зашли в своих чувствах.

Она долго ждала нас, чуть не уснула и решила, что пора уходить домой, но в это время моя машина подъехала к дому. Воспалённое воображение Веры помогло ей увидеть в тёмном салоне, как я гладил по голове и плечу Свету, как будто обнимал и целовал её. Она сидела в кустах и мучилась от ревности. Она пряталась ещё, соображая, как ей поступить, когда воображаемая соперница отправилась домой, а я, посидев в машине в раздумье, завёл мотор и уехал.

Вера чувствовала себя одинокой и обманутой и решила месть перенести на более подходящий случай. Но тут на улицу выскочила собачонка, и следом за ней появилась Света. Из своего укрытия Вера продолжала наблюдать за «разлучницей». Сердце её бешено колотилось, в голове стучала мысль, что такого момента больше не будет и что настал час возмездия. Света тем временем вошла в другой подъезд, Вера бросилась следом, вернее, ноги её уже несли сами. Она кралась по ступенькам, прислушиваясь к бормотанию «соперницы», а Света разговаривала то ли с собакой, то ли сама с собой, и всё повторяла: «Никуда он не денется». Верочка поняла это по-своему и ещё больше закипела. На площадке между верхними этажами она увидела спину Светы, которая почти достигла пятого этажа. Сделав несколько шагов наверх, Вера вытащила нож и, не задумываясь, на автопилоте, пустила острый клинок в мишень. Она, конечно, попала и опрометью бросилась вниз, подгоняемая страшным воем собаки.

Что я должен был делать? Пойти в милицию и сдать самого дорогого мне человека? Конечно, нет! Я успокоил её, как мог. Просил всё забыть и никому не рассказывать. Что со Светой нас ничего не связывало, я Вере не стал говорить. Я боялся, что она не выдержит того, что всё совершила по ошибке. Боялся, что такой груз ей будет не под силу. Ощущение справедливого мщения помогло ей справиться с собой.