Людмила Герасимова - Алмазы от нищенки

И Таня ушла. Зинаида, не желая общаться с отцом, почти не выходила из своей комнаты: вначале смотрела телевизор, потом в который раз принялась читать «Мастера и Маргариту».

Утром Зину разбудил звонок в дверь. Стрелки часов показывали только пять минут девятого. «Кто в такую рань ходит в гости? — зажмурив глаза, лениво думала она. — Точно это не Таня. Да кто ж такой настырный?». Так не хотелось вставать, и она водрузила на голову подушку, ожидая, что дверь откроет мама. Настойчивость гостя возмутила: он всё давил и давил на кнопку, пришлось всё-таки тащиться к глазку. На площадке маячила незнакомая женщина. На вопрос «кто там?» ответили невнятным бормотанием. Единственное, что прозвучало чётко, это имя и отчество отца.

— Подождите минутку, я оденусь, — крикнула Зина и сбегала за халатиком в комнату.

Ранней гостьей оказалась невысокая невзрачная женщина лет сорока.

— Здрас-сте, я жена Виктора Иваныча! Вы же его дочь?

Зина растеряно кивнула и пригласила незнакомку войти.

Та долго топталась у входа, тщательно вытирая подошвы дешёвых шлёпанцев, всё-таки разулась и прошла на кухню, ступая босиком осторожно, почти на цыпочках. Странная гостья уселась перед столом и сложила на коленях красные натруженные руки с короткими некрашеными ногтями. Перед ней на столе оказался исписанный листок, вырванный из ученической тетрадки. Она взяла его в руки и негромко прочитала:

— Доча! Мы с папой уехали на дачу. В холодильнике еда. Не забывай кушать. Целуем. Мама и папа. Значит, он у вас! — утвердительно закончила женщина.

Зина удивилась её бестактности и спросила с надеждой:

— Вы хотите его забрать?

— Нет! Нет! Что вы! Я не собираюсь его забирать!

Она опять замолчала. В тишине мерно капала вода из крана. Зина с тоской смотрела на странную гостью, не понимая, чего она хочет. Неожиданно женщина заговорила сбивчиво и быстро.

Когда Катя была молодой, она осталась одна с трёхлетней дочкой на руках. Муж подался на Север за длинным рублём, получив развод и свободу, без сожаления оставив свою семью. Около года она билась как рыба об лёд, зарабатывая деньги на существование: трудилась нянечкой в яслях, чтобы быть при дочери. На зарплату в шестьдесят рублей вдвоём не проживёшь — выручало бесплатное питание и возможность подработки в ночной группе. Жизнь была однообразной, серой: дом да работа.

Однажды осенью, в один из выходных дней, произошёл случай, перевернувший её судьбу. Купив в овощном магазине яблоки и картофель, она с тяжёлыми пакетами в руках приказала дочери идти рядом. Вышли на улицу. Девочка, увидев котёнка, побежала за ним к дороге, где проносились троллейбусы и машины. Мать в ужасе закричала и кинулась за малышкой. Но та уже выскочила на проезжую часть. Через мгновение мчавшийся грузовик раздавил бы кроху, если б не случайный прохожий, выдернувший её из-под колёс. Катя, переведя дух, принялась благодарить незнакомца. Тот, заметив состояние молодой женщины, предложил помочь донести сумки до дома. Оказавшись перед дверью своей квартиры, Катя поняла, что неудобно распрощаться со спасителем дочери вот так, на пороге, и она пригласила его войти.

С тех пор Виктор часто являлся в их дом после работы, ужинал с ними за скромным столом, иногда даже девочке приносил ириски или фруктовое мороженое в стаканчике. Потом уходил домой. Визиты продолжались почти три месяца, пока однажды Катя, привыкнув к Вите, как к члену семьи, не предложила ему остаться у них жить в двухкомнатной квартире.

В этот вечер произошла перемена мест слагаемых. Клавдия потеряла мужа — Катерина приобрела, Зиночка лишилась отца — Верочка получила. Да и две квартиры, в которых жил в разное время Виктор, были построены по типовому проекту, обе находились на пятом этаже и отличались только некоторыми предметами мебели. Что прельстило Виктора в Кате, что заставило его оставить миловидную хозяйственную Клавдию и десятилетнюю родную дочь, наверное, не смог бы объяснить и сам Казанова. Объяснять он никому ничего и не собирался, просто побросал пожитки в чемоданчик и молча ушёл. И чувствовал, по-видимому, себя вполне спокойно.

Годы шли. Виктор и Катя работали, Вера росла. Всё было бы неплохо, если б в последнее время в Викторе не открылись новые, довольно неприятные черты. В нём проснулась патологическая жадность. Заявив однажды, что Катерина транжирка, он строго-настрого запретил ей совершать какие-либо покупки. По воскресеньям сам ездил на базар за требухой, заставлял жену из неё готовить блюда, ливер ещё шёл на начинку для пирожков, которыми Катя должна была торговать на вещевом рынке. Работая сторожем на пивном заводе, Виктор после смены всегда тащил домой тяжёлую канистру. И тянулись к нему соседи, ставшие постоянными клиентами, за свежим пивком.