Вячеслав Воронов - Скальпель

Просмотрев текст два раза, я нехотя поднялся, отыскал в коридоре трубку радиотелефона, набрал номер и снова улёгся в постель. В ответ мне рявкнули нахрапистым голосом; именно таким в армии отдают приказы, в быстром и беспрекословном исполнении которых не сомневаются. Я испытал чувство неловкости, словно был что-то должен. Я спросил, сколько стоит посещение курсов.

— А что, это так важно? — услышал я насмешливый ответ. — Ты будешь переживать за каждую копейку, за этот мусор? А мы дадим тебе новую жизнь и возможность иметь этого мусора столько, сколько захочешь! Научим управлять своей жизнью, в полной мере, без усилий, и брать от нее все, о чем ты до сих пор только мечтал.

Собеседник умолк, молчал и я. Разнородные чувства — от резкого неприятия до некоторого восхищения — всколыхнули меня.

— Ну, чего молчишь? Язык присох к зубам? Говори — придешь или нет? Если сейчас не решишься, то нам такой клиент сто лет не нужен. Оставайся гнить в своем болоте! Ничего ты не добьешься! Так и сдохнешь через время, которое пролетит, как один день, заполненный жалкой, никчемной возней!

— Ну, вы уж слишком расходились, — неуверенно промычал я. — Прям-таки, жалкой и никчемной… Я вас спросил…

— Да знаю я твои вопросы! И мысли твои знаю. Все о деньгах, о цене беспокоишься, все боишься, как бы тебя, маленького мальчика, не обманули, не обидели, а то слезки из глаз потекут! Это стоит… — он назвал неожиданно низкую цену, по крайней мере вдвое меньшую, чем обычно берут за подобные услуги.

— Это за все время обучения? — удивленно, с мимовольно проявившимся подозрением в голосе спросил я.

— Да, за все время, и никаких доплат больше не будет, и необязательно платить сразу. Сегодня на десять часов, кстати. Явишься пару раз, посмотришь, что к чему. У меня уже язык болит тебя уговаривать — придешь или нет? Только одного слова от тебя и жду.

— Приду, — пробормотал я и тотчас услышал короткие гудки. Недоуменно и враждебно взглянув на трубку, словно это она была виновата в откровенном хамстве, я отключился и бросил ее на смятое одеяло жены.

До назначенного времени оставалось больше часа, и я отправился на кухню в поисках съестного. Подогрев в микроволновке остатки вчерашней жареной картошки и нарезав копченой колбасы, я медленно, без особого аппетита, начал есть. Пережевывая картошку, я пытался представить, каким из себя может быть тот наглый тип. Судя по грубому и уверенному голосу, он мог обладать большой физической силой. Я тоже не считал себя слабаком — в молодости, отдавая дань мужскому тщеславию, я пролил немало пота на стадионах и в спортзалах, накачивая мышцы. Сейчас мне было тридцать пять, на здоровье я не жаловался, но уже чувствовал себя не так уверенно, как лет десять назад. Глупая мальчишеская мысль о том, что если незнакомец окажется сильнее физически, то он может так просто взять и «нашлепать по ушам», засела у меня в голове.

Я вспомнил эпизод из детства, когда с друзьями я играл в парке. Один лоботряс-переросток, от которого несло винным перегаром, отвесил мне пару оплеух, и я не посмел дать сдачи. И что я, робкий послушный мальчик, делал в том чертовом парке. Когда я вспоминал это событие, меня брала обида за свою трусость. Я прекрасно осознавал, что обидчик был старше и сильнее меня, и поступил я, скорее всего, правильно, но все же неприятный осадок в душе оставался до сих пор.

Дожевав картошку, я соорудил бутерброд из хлеба с маслом и сыром, хотя больше не чувствовал желания есть. Чтобы быть сильным и здоровым, надо хорошо питаться, а диеты придумали слабаки, и все, что я читал о правильном питании — вранье. Доев, я вымыл руки и принялся одеваться, после чего задумался — стоит ли брать машину. Телефонный разговор с незнакомцем явно выбил меня из колеи, и в голову снова, неудержимо, словно мыши в хлебный амбар, полезли мальчишеские мысли. Как будто мой взятый в кредит «Ланос» был игрушкой, которую могут отобрать большие нехорошие дяди. «Что за чушь собачья» — подумал я и вслух пробормотал пару ругательств покрепче.

Взглянув на сына, который по-прежнему безмятежно спал в гостиной, развернувшись поперёк дивана и скомкав простынь, я стал надевать туфли.

Припарковался я у дома культуры, расположенного в центре города. Свободных мест для парковки было много. Я включил сигнализацию и вошел внутрь. Напрасно осматривал я стены холла, увешанные броскими рекламными плакатами — того, что интересовало меня, не было нигде. Я обратился к дежурному, который с сонным видом листал в кабинке бульварный журнальчик. Тот взглянул на меня недоуменно. Он явно впервые слышал, что здесь проводятся такие занятия, и задумался, скорчив недовольную мину, как будто я заставлял его разгружать вагон с цементом. С полминуты не слишком плодотворно потрудившись мозгами, медленно и лениво двигаясь, он извлек из недр стола рабочий журнал и принялся его листать. «Что за ерунда, — подумал я, наблюдая залысины на голове дежурного, — ни рекламы, ничего, даже этот не знает. Они вроде и не хотят, чтобы к ним люди шли. И почему так дешево?».