Линн Уэйнгартен - Последние записки красивых девушек

Далее идут высказывания о нем разных людей. Начинаю читать:

Друг, мне так тебя не хватает. ФМ

Не забудь: радужные шлепанцы.

Трев был самым лучшим, все его любили. Он был нежным, веселым и добрым.

Я так скучаю по этому парню, но знаю: он на небесах. Приятель, передай привет моей бабушке, если ее там встретишь.

В этом мире нет смысла.

Впервые я встретила Трева на вечеринке, он был диджеем, а я напилась и приставала к диджею…

И все в таком же духе, страница за страницей. Сотни комментов.

В самом конце наиболее свежие. А вот один от вчерашнего числа.

Прошло почти два года, но не было ни одного дня, ни одной минуты, когда бы мы не думали о тебе. Все мы. Люблю тебя. Мама

Меня словно ударили в сердце, и я невольно закрываю рот ладонью. Смотрю на его милое спящее лицо. Я не знаю его историю, совсем. Думаю обо всех тех людях, которым его не хватает. Одни продолжают жить дальше, а для других жизнь остановилась.

Закрываю лэптоп и проскальзываю в промежуток между спящим Себастьяном и спинкой кушетки. Прижимаюсь щекой к его спине, обнимаю сзади, прижимаюсь к нему, как будто он сейчас улетит. И так засыпаю.

Делия

Каждый день умирают тысячи людей.

Одни знают, что им осталось мало – больные, старики или те, у кого опасная жизнь. Другие понятия не имеют.

Они просыпаются, и в голову им не приходит: этот день настал. Ведь он ничем не отличается от тысяч других, которые были до него, и от тысяч тех, которые, как они думают, будут после.

А после ни одного дня уже не будет.

Искры летят, запал подожжен, огонь сжирает фитиль. А потом – ба-бах!

Я не религиозна. И не духовный человек. Но в этом есть нечто пронзительное и красивое. Похоже, это что-то значит. Закрываю глаза и говорю «прощай» всем, кто знает, что этот день настает, и особенно тем, кто не знает.

Вот что мне надо сделать. Думала, будет страшно, но я просто взволнована.

И потом я чувствую ладонь Эшлинг на своей груди.

– Поцелуй, – бормочет она сонным голосом, чуть приоткрыв глаза. Эшлинг – это похмелье. Она прижимается ко мне. Закрываю глаза, представляю себе разное. Потом целую ее в губы, жестко.

– Потом, – говорю я. Придвигаюсь и шепчу ей в ухо. Напоминаю, что сейчас происходит, какой сегодня день, все, что мы должны сделать. И Эшлинг не возражает, поскольку половина из всего этого только наша с ней тайна. Она хочет еще больше тайн для нас двоих. «Тайны связывают навеки», – сказала она как-то, как будто я об этом не знаю.

Джун

Опять я одна, на этот раз в кровати. На прикроватном столике стакан с водой и пузырек с аспирином. Кто-то обо мне позаботился. Кто бы это мог быть? Себастьян?

Прошлая ночь.

Все стремительно возвращается, летит на меня, как грузовик под откос – пью вино, сижу у костра, огонь внутри , разговор с Делией, Себастьян поворачивается ко мне, наклоняется. Потом я одна. Ищу его. Лэптоп. То, что я увидела. Легла к нему. Его настоящее имя Тревор.

У остальных тоже есть настоящие имена.

Скоро Делия уже не будет Делией.

За мыслями приходят чувства, одно за другим. Этим утром чего я только не почувствовала. Боже праведный.

Встаю. Комната кружится. Опять сажусь. Дышу: вдох, выдох, вдох, выдох. На мне чья-то футболка. Большая, серая, до середины бедра.

Слышу, как хлопает дверь. Выхожу в холл, иду на кухню. У плиты стоит Себастьян и печет блины. Смотрю на него, прислонясь к косяку двери. Жар заливает щеки.

Он переводит взгляд на меня, и наши глаза встречаются.

– Прошлой ночью, – начинаю я, но не представляю, что говорить дальше. – Было… – Здорово? Клево? Странно, ужасно, удивительно, неловко, смешно.

– Думаю, было всего понемножку, – говорит парень. И как только он это произносит, понимаю, что лучше и не скажешь. – Послушай, – тихо говорит он. – Мне нужно тебе кое-что сказать. Вообще-то я не должен, но…

Открывается дверь, и входит сонный помятый Эван, в футболке с Суперменом и красно-голубых клетчатых пижамных брюках. Смотрит на меня, потом на Себастьяна, потом снова на меня.

– Вот как? И вы туда же? – ухмыляется он. – А где другая сладкая парочка?

Сладкая парочка. Фразочка Делии. Я улыбаюсь.

– С утра пораньше уехали по делам, – говорит Себастьян. Пожимает плечами и перекладывает последний блин со сковороды в стопку. Потом делит высоченную стопку пополам и протягивает одну половину Эвану, а другую мне.