Андрей Измайлов - Ангел ходит голым

Да. Получается, несчастный случай.

Экспертиза подтвердила: Clostridium botulinum . В особо крупных размерах. С кем не бывает. По такой-то жаре. Blackout этот до кучи. И обоняние – ноль, зверский насморк. Так бы хоть учуял… Вот ведь как совпало всё.

Хоронили не по обычаю, не в тот же день. Экспертиза, то да сё. Здесь вам не там!

Вдова была черней ночи. Но держалась. Держалась хорошо. Лицо каменное. Нет, медальное. Нет… как сказать… отрешённое, потустороннее. Да не надо ничего говорить. Не сейчас, не здесь.

Тофа Авшаломовна быть не смогла. Телеграмму прислала, звонила. Ещё звонила. И ещё. Но не смогла.

Положите за нас цветы. Он был… тоже замечательный человек. И выдающийся спортсмен! И добрый товарищ! И любящий муж!

Подробности – не надо.

А, нет. Одна подробность. Ни букета, ни цветка. Ленты. Медали. Гирлянды. Ни цветка, ни листика, ни веточки.

Вдова сказала Шахману (добрый товарищ, прилетел, с ним ещё земляки – интеллигентные люди, инженеры, технологи):

– Шахман… Как-нибудь сделай, людям объясни, попроси… Цветов не надо, совсем. Так надо, поверь мне.

Поверил. Вдова…

Но людям как объяснить?

Но попросил, объяснил . Шахман. И ещё земляки, земляки.

И – ни цветочка, ни листика, ни веточки. Такая одна подробность.

Вдова потом всё-таки сказала. Потом, когда все уже отошли немножко:

– Амин очень не любил цветы. Оч-чень не любил.

И лицо у неё такое… как сказать…

Аминь, Амин.

И никто не узнает…

В этой стране стало страшно жить. Недавно случайно нашла в Интернете базу данных поиска людей http: //syim.com/baza. И главное, сделали вроде как для поиска утерянных родственников. Но здесь вся информация о каждом из нас: переписки с друзьями, адреса, телефоны, место работы, и, что самое страшное, есть даже мои обнажённые фото (правда, не знаю откуда). В общем, испугалась очень. Но есть такая функция, как «скрыть данные». Воспользовалась и всем советую не медлить. Мало ли, что эти придурки могут сделать дальше!

Написал sd354wetsdg – 23: 16: 17

Нас всех в ту субботу предсказуемо выдернули. Разнарядка. Журфак. День открытых дверей. Меня выдернули, Макса, Костю Шария, Тараса. Чингиз сачканул. Физиогномика, увы. Третий курс журфака – не дети малые, но где-то дети. Азиятская рожа, проникновенно внушающая тет-а-тет про «благо страны», когда в анамнезе татаро-монголы… Не верю!

Бикмурзин, сегодня – свободен! Встань и иди! Да хоть в баню!

А вас, товарищи Евлогин, Багдашов, Заброда, Шарий, попрошу остаться.

Маленькое, но ответственное поручение. Извольте соответствовать. За штат никто ещё не выведен. Хотя настроение у всех дембельское, запасные аэродромы подготовлены. Кулон Кузьмы. Не сегодня завтра…

Вы мне это прекратите! Про завтра будет видно завтра. Сегодня же – день открытых дверей на журфаке. Васильевский остров, Кадетская (нет, тогда ещё Съездовская) линия. Пятница – исход сессии. Всех на волю, всех на волю! Славно поработали, славно отдохнём! Каникулы!

Ан – суббота. У деканата – объявление: все студенты третьего курса приглашаются. Ну, как приглашаются? Принудиловка по умолчанию. Смотрины. Весь верхний этаж отдан под. И – конвейер. Столики-столики-столики. За каждым – вроде полномочные представители. Новых изданий в ту пору (середина девяностых) народилось, как котят. Всяк хозяин норовит угадать с будущим рабом. Третий курс – очник созрел. Уже умеет, но ещё не избалован. Надо брать, на перспективу.

Запуск по десять-пятнадцать студентов. Собеседование. Нам нужны новые кадры, мы открылись, мы расширяемся. Чем увлекаетесь, что вам интересно? О чём мечтаете? Какими себя видите через несколько лет? Вот вам анкета. Спасибо, мы с вами свяжемся.

Следующие десять-пятнадцать. Следующие. Следующие. Весь курс.

Смотрим человеческий материал, оцениваем. Ассистент рядом с гипотетическим хозяином – не представляясь. Доброжелательный, умноглазый, молчаливый. Понятно, да? Если надо объяснять, то не надо объяснять. Кадры нужны, нужны кадры. Все анкетные данные – вот. Мы с вами свяжемся. А кто такие мы – разговор иной, потом, если захочешь.

Рутинная процедура. Весь курс, конечно, в коридорах не топчется, похохатывая. Да просто не поместятся. И курить на факультете запрещено категорически, даже в сортире, тем более в сортире.

Всей оравой – в Румянцевском садике, угол Университетской набережной, два шага до журфака. Спугнув здешних завсегдатаев-черносотенцев. Обсев скамейки у фонтана (да, фонтан ещё был, не демонтировали) перед обелиском «РУМЯНЦОВА ПОБѢДАМЪ». Тут сообща и дыми лошадиными дозами, гомони, фрондируй в голос: