Иван Черных - Генеральский гамбит

Да, чужие конфликты он умел разрешать, а вот свои личные… Жена даже с постели не встала, когда он утром собирался в командировку. Полтора десятка лет прожили вместе, а общего языка так и не нашли. И не только потому, что детей нет. Хотя почему Татьяна не рожает, ему до недавнего времени было непонятно. Оба побывали у врача, обоим дано заключение: здоровы, никаких противопоказаний к воспроизведению потомства нет. А Татьяна не рожает…

Он не устраивал по этому поводу дискуссий, даже в какой-то степени старался оправдать ее любовью к творчеству, но она временами бывала невыносима: груба до вульгарности, придирчива, нетерпима. А такой милой, чуткой показалась ему при первой встрече…

Журналистка краевой газеты Татьяна Белоусова приехала к нему в отделение милиции после разгрома банды Гурама Бесланова, чтобы взять интервью. Николай Васильевич, можно сказать, играл в той операции главную роль – роль подсадной утки – и попросил журналистку перенести встречу на вечер – был очень занят. Она согласилась. Пробеседовали в кабинете командира Отряда милиции особого назначения более двух часов, потом лейтенант пригласил журналистку поужинать в недалеко расположенном кафе.

А через неделю Татьяна принесла ему на просмотр не интервью, а целый очерк. Описала действия группы милиции с такой подробностью, будто сама участвовала в захвате. Николаю очерк понравился.

С того вечера и началась их дружба. Татьяна импонировала ему своей хваткой, умением глубоко вникать в проблему, хорошо ориентировалась в обстановке. Да и внешне она выглядела довольно привлекательно: жгучая брюнетка с чуть вздернутым носиком и очаровательным рисунком губ; стройная, гибкая, энергичная.

Журналистика у нее была на первом плане, и она отдавалась работе всецело. Кухню, уборку не любила, благо лейтенанту Дубровину зачастую приходилось питаться в милицейской столовой. А уборкой они занимались по выходным дням совместно. Иногда, правда, Николаю и одному приходилось орудовать пылесосом и мокрой тряпкой – у Татьяны была срочная работа.

В сексуальном отношении она была неистощима. Ее одноразовый акт не устраивал, иногда она держала его на себе по часу, доводя до изнеможения. Но он удовлетворял ее прихоть, как и положено заботливому мужу, хотя порою его бесила ее ненасытность.

Пока жили в Ставрополе и были полны юношеского задора, все их устраивало и никаких разногласий, конфликтов не происходило. А вот когда переехали в Москву, стали постарше, помудрее, начали замечать друг за другом не только то, что бросалось в глаза, но и таившееся подспудно, прятавшееся за семью замками.

Татьяну, как жену милицейского начальника, взяли на работу в газету «Щит и меч» на должность специального корреспондента. Частенько она выезжала в командировки на неделю, а то и более. Николай Васильевич заметил, что сексуальный пыл ее заметно притух. Это его вполне устраивало – и у него силенок поубавилось. Но только ли в этом дело?

Татьяна и ранее не очень-то внимательной, заботливой была супругой, а теперь и вовсе мало обращала на него внимания. По долгу службы ему частенько приходилось задерживаться допоздна, а иногда и не ночевать дома; Татьяну это не тревожило. Говорят, если не ревнует, значит, не любит. Любила ли его Татьяна? Он никогда не спрашивал, зная, что редко кто на подобные вопросы отвечают искренне.

Любил ли он Татьяну? Он затруднялся дать твердый ответ. Она ему нравилась, это – да. А вот любил ли? Говорят, ради любви люди чудеса творят, рискуют, не жалеют жизни. Чудес он не творил, а на риск шел ради жизни других, не только жены. Это его долг.

То, что Татьяна стала погуливать, умиляться поклонниками, нетрудно было догадаться по ее пристрастиям к нарядам, к макияжам перед командировками, перед вечеринками, на которые она отправлялась одна. Он понимал все, но ревность душу не терзала; только обида порой заставляла его быть сдержанным, неискренним, даже в какой-то мере лицемерным: он терпеливо сносил все ее ухищрения, ни в чем не упрекая, продолжая оставаться заботливым мужем, хозяином семейного очага.

Не однажды и он попадал в такие ситуации, когда в его постель напрашивались прехорошенькие ночные бабочки. Но он брезговал ими и не опускался до положения безнравственных похотливых прелюбодеев. Надеялся, что и жена в обществе поклонников остается такой же высокомерной и недоступной, какой казалась ему при первом знакомстве.

Как-то он вынужден был заглянуть в ее парфюмерный столик – искал запропастившиеся куда-то запонки с цветными камешками (жена могла по ошибке сунуть в свою захоронку), – и наткнулся на пакетики с противозачаточными средствами. Его будто окатили холодной водой – обманывала его все эти годы!