Анна Дубчак - Уставшая от любви

– Поздравляю. Всегда считала, что твое воображение еще проявит себя.

Я посмотрела на дверь, ведущую в зал с посетителями, и подумала о том, как было бы славно, если бы, выйдя из этого тесного и душного кабинета туда, я увидела рядом с Юрой Катю, другую, ту, прежнюю, которую так любила и дружбой с которой дорожила.

– У меня будет девочка. Я уже решила, что назову ее Наташей, – услышала я за спиной голос моей безумной подруги, самого близкого мне, родного человека, и поспешила выйти.

«Услышала я за спиной голос моей безумной подруги, самого близкого мне, родного человека, и поспешила выйти».

Перечитав последнюю фразу, она поднялась на первую страницу, задержала свой взгляд на выведенной курсивом строке «Посвящается моей лучшей подруге К.», затем снова вернулась вниз, к последней строке, и поставила точку. Напечатала слово «конец», сдунула перышко с клавиш ноутбука и захлопнула его.

Встала и, покачиваясь на каблуках, вышла из спальни.

В гостиной на полу, в луже крови, лежал труп мужчины в черных джинсах и черном бархатном пиджаке с золотыми пуговицами. Вспоротая пуховая подушка, забрызганная кровью, как и пистолет валялись рядом, на ковре. Чуть поодаль – раздавленные в крошево телефоны.

Она подошла к зеркалу, увидела, что на щеке и шее, рядом с ниткой жемчуга, тоже кровь, несколько засохших капель. Одернув черное платье, она подошла к накрытому столу, зацепила вилкой ставшие похожими на проволоку, затвердевшие спагетти на тарелке, пропитанные томатным соусом. Да только ей показалось, что это тоже кровь… Его кровь.

Вернулась в спальню, снова открыла ноутбук, включила запись, и все вокруг наполнилось голосом, обожаемым миллионами женщин:

«…представляешь, моя корова покупает мне кабриолет, в Париже! Только бы я не разводился с ней…»

Выключила запись. Тошнота подступила к горлу.

Включила телефон. Сорок восемь непринятых звонков от Кати. Шестнадцать от Жоржа. Алик Шерман, Саша Паравина…

А сколько раз трезвонили в дверь!

Послышались шум на лестнице и голоса.

– Да ломайте уже! – это был взволнованный голос Кати.

Наташа Соловей посмотрела туда, откуда раздавались теперь уже удары и скрежет взламываемых замков.

«Катя, душа моя, тебе завещаю «Мопра» и «Консуэло». – Она погладила рукой папку с документами, потом подошла к окну, распахнула его. Свежий воздух, пахнущий вчерашним дождем, хлынул в душную комнату, и она вдохнула его полной грудью.