Лариса Соболева - Ночи с Камелией

– Эксперты с криминалистами уже сообща вычисляют, я их попросил, – сказал Артем. – Обещаю: буду начеку.

– Ты уверен, что Чешко не запомнила тебя?

– Исключено. Я в окошко заглядывал, что там увидишь.

– Но остальные тебя видели. Я подумаю.

– Думайте быстрее, до вечера.

В результате кропотливой работы удалось вычислить, что в момент удара жертва и убийца находились рядом, то есть сидели в машине. Отсюда строились предположения: он сидел за рулем, руки были заняты, внимание на дороге, убийца наносит удар. Поставили эксперимент при свете дня, разумеется. Вовчик «нанес» удар, Артем откинулся якобы трупом, машину повело в сторону – едва не врезались. Но Артем подхватил руль, нажал на тормоз, чего сделать убийце весьма затруднительно, да еще ночью. Руль, допустим, она схватила, но в зависимости от ситуации надо либо газануть, либо сбросить газ. Как она достала до педалей, куда за считаные секунды дела ноги трупа?

– Хорошему водителю чужие копыта не помешают, – сказал Вовчик. – Он их сдвинет в сторону.

– Ты трупы видел? – заспорил Артем. – Двое были мужиками мощными, женщине их так легко не сдвинуть.

– У меня дополнение, – раздался сзади голос криминалиста. – В любом случае возникает аварийная ситуация, даже если на дороге нет ни одного автомобиля, есть улица, дома, ларьки, фонарные столбы. Врезаться в них пара пустяков и при скорости один километр в час, но если убитые ехали, то минимальная скорость была двадцать километров…

– Да кто сейчас ездит с такой скоростью? – хмыкнул Вовчик. – У них были иномарки, на этих машинах скорость вообще не ощущается. Ехал вроде двадцать километров в час, а смотришь на спидометр – восемьдесят.

– Я к чему, – продолжил криминалист, – повреждения от удара будут приличные, а любой автоэксперт на глазок определяет, побывала ли машина в аварии, он видит за слоем краски и незначительные повреждения. Зачем же убийце портить товар? Кстати, на свободном месте опасность аварии увеличивается. Стоит только съехать с дороги – ты в кювете и летишь кувырком.

– Значит… – обернулся Артем.

– Думаю, в момент убийства машина стояла, а убийца отвлекала жертву.

– Так, – потер подбородок Артем. – Отвлечь она могла только одним – сексом, во время секса убить удобней.

– У них бесконтактный секс был? – спросил Вовчик, состроив наивную мину. – Чего вы на меня смотрите, как на придурка? Сами говорили, что жертва и убийца сидели рядом, но отвлекла она его сексом, выходит бесконтактным.

И вдруг не вступавший в полемику эксперт громко захохотал, все переключили внимание на него, мол, чего это он ни с того ни с сего? А он махал руками не в состоянии остановиться, бросит взгляд на мужчин – и опять заливается.

– С тобой все в порядке? – тронул его за плечо криминалист.

– Все, все… – закивал эксперт. Наконец справился с приступом смеха. – Я, кажется, догадываюсь, в чем причина.

– Просвети, – буркнул криминалист. – Мы тоже хотим посмеяться.

– Все правильно, машина стояла, они сидели рядом, – посмеиваясь, начал эксперт. – И она отвлекла его… минет делала. Что делает мужчина, когда ротиком ласкают его пенис? В преддверии кайфа откидывается, запрокидывает голову, обнажая шею. В этот момент она его заточкой – раз! Кстати, недолго она его ублажала, спермы в складках тканей не было, значит, семяизвержения не наступало.

Все вытаращили глаза: так просто!

Артем явился к Денисовичу:

– Мы готовы.

Выслушав его, шеф повздыхал, но согласие дал, заметив:

– Осторожней, не увлекись только.

Поздним вечером Артем выехал на «снегурочке» и с Вовчиком, которого прикрыли черным покрывалом на полу в задней части салона. Проездили зря.

Одновременно вели наблюдение и за психбольницей, ночью оттуда никто не выезжал и не выходил, а ведь до города как-то добраться надо. Не спускали глаз и с оставшихся четырех девушек, хотя уверенности, что убийца одна из этих пяти, не было ни у кого. Действовали наобум, ибо других зацепок не имелось. Прошла вторая ночь, затем третья, четвертая… Новые трупы не находились, но и подозрительные женщины под видом проститутки тоже не встречались.

Она не видела Артема несколько дней, как и Вовчика. У Денисовича осведомилась, где ребята, не заболели ли.

– Оба здоровы, – сказал Ким Денисович. – Дежурят ночами, а днем высыпаются. Не волнуйся, все будет хорошо.

Больше не распространялся, ему всегда некогда: то кто-то звонит, то он куда-то несется, то подписывает стопки бумаг и тому подобное. Однако, влившись в коллектив, София начала подмечать некоторые особенности, ухо теперь улавливало не только то, что говорится, но и тон, интонационную окраску, глаза видели подачу фраз, слов и даже междометий. Сейчас, выслушав Кима Денисовича, она не успокоилась, а насторожилась. «Все будет хорошо» – что это? Он будто бы не ей адресовал фразу, а самому себе давал установку, причем задумчиво и глядя в сторону. А установку дают когда? В случае опасности. Да, именно так мы говорим себе, если шаткое положение, или нас преследуют неудачи, или мы боимся грядущих событий: «Все будет хорошо». Совсем Софии стало нехорошо.