Ян Флеминг - Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

Окинув быстрым ищущим взглядом зал, мистер Вильсон тихо стукнул молоточком:

— Лот 42 — произведение искусства. Карл Фаберже, — сделал короткую паузу. — Объявляю двадцать тысяч фунтов.

Мистер Сноумэн прошептал Бонду:

— Это означает, что он, вероятно, получил заявку на пятьдесят тысяч, по крайней мере. А объявленная цена — просто, чтобы сдвинуться с места.

В зале поднялся целый лес каталогов.

— Тридцать, сорок, объявляю пятьдесят тысяч фунтов. Шестьдесят, семьдесят, восемьдесят тысяч фунтов. Девяносто тысяч. — Опять пауза, а затем: — Объявляю сто тысяч фунтов.

В зале раздался гром аплодисментов. Телекамеры направились на молодого человека, одного из трех, находившихся на приподнятой платформе слева от аукциониста, и тихо разговаривающих по телефонам. Мистер Сноумэн прокомментировал:

— Это один из молодых сотрудников «Сотбис». У него прямая связь с Америкой. Я полагаю, сейчас он выступает от имени музея «Метрополитен», но не исключено, что представляет совсем другого клиента. Ну вот и мне пришло время потрудиться, — мистер Сноумэн щелкнул пальцем по свернутому в трубочку каталогу.

— И десять, — объявил аукционист.

Молодой человек переговорил по телефону и кивнул.

— И двадцать.

Вновь щелчок мистера Сноумэна.

— И тридцать.

Было видно, что молодой человек разговаривает по телефону значительно дольше, чем раньше, возможно, дает свою оценку, насколько еще может подняться цена. Он слегка помотал головой аукционисту, Питер Вильсон отвел от него взгляд и посмотрел в зал:

— Объявляю сто тридцать тысяч фунтов, — повторил он спокойно.

Мистер Сноумэн наклонился к Бонду:

— Теперь смотрите внимательно. Американцы, по-видимому, сошли с дистанции. Настало время поднимать меня вашему человеку.

Джеймс Бонд соскользнул со своего места и смешался с группой репортеров, стоявших в углу зала слева от кафедры. Взгляд Питера Вильсона был устремлен на дальний правый угол зала. Бонд не заметил никакого движения, однако аукционист объявил:

— И сорок тысяч фунтов.

Он посмотрел на мистера Сноумэна. Выдержав продолжительную паузу, мистер Сноумэн поднял пять пальцев. Бонд догадался, что это является частью его плана нагнетания обстановки. Он показывал свою неуверенность, намекая, что подошел к пределу своих возможностей.

— Сто сорок пять тысяч. — Снова проницательный взгляд в конец зала. И опять никакого движения… Но все-таки какой-то знак был дан.

— Сто пятьдесят тысяч фунтов.

По залу прошел приглушенный шепоток, а кое-где раздались разобщенные аплодисменты. На этот раз реакция мистера Сноумэна была еще замедленнее, и аукционист дважды повторил последнюю заявленную цену. Наконец он прямо обратился к мистеру Сноумэну:

— Против вас, сэр.

Выдержав еще немного, мистер Сноумэн поднял пять пальцев.

— Сто пятьдесят пять тысяч.

Джеймса Бонда прошиб пот. Он абсолютно ничего не заметил, а торги определенно заканчивались. Аукционист повторил последнюю цену. И вот тут произошло незначительное движение в конце зала — коренастый мужчина в темном костюме снял свои очки. У него было гладкое трудноописуемое лицо, оно могло принадлежать управляющему банком, члену страховой ассоциации или доктору. Это движение должно было являться оговоренным с аукционистом условным знаком. До тех пор, пока на мужчине были очки, он давал знать, что поднимает цену на очередные десять тысяч. Сняв очки, обозначил, что вышел из игры. Бонд быстро взглянул на место, где работали телеоператоры. Да, так и есть, фотограф из MI-5 стоял на цыпочках с фотоаппаратом. Вот сработала фотовспышка. Бонд вернулся к себе на место и шепнул Сноумэну:

— Засек его. Свяжусь с вами завтра. Огромное спасибо.

Мистер Сноумэн лишь кивнул в ответ. Его глаза оставались прикованы к аукционисту.

Бонд пробирался по проходу в конец зала, когда аукционист в третий раз повторил:

— Объявляю сто пятьдесят пять тысяч фунтов стерлингов, — и тихо ударил молоточком. — Ваша, сэр.

Бонд успел добраться до намеченного места до того, как публика поднялась и бурно зааплодировала. Раскрытый им «товарищ» был зажат со всех сторон золочеными стульями. Он уже снова надел темные очки, и Бонд сделал то же самое. Когда публика устремилась вниз по лестнице, ему удалось слиться с ней и пристроиться за русским. Волосы у мужчины ниспадали на довольно короткую шею, а мочки ушей плотно прижимались к голове. Он слегка горбился, вероятно, страдал от деформации кости. Бонд лихорадочно прокручивал у себя в мозгу приметы и вдруг его осенило — да это же Петр Малиновский, официально занимающий в посольстве пост атташе по сельскохозяйственным вопросам.