Мэри Кларк - Мелодия все звучит

«Какая славная эта Лейн, – думала она. – Как мило с ее стороны было заезжать ко мне в последние несколько суббот!» Однако одну тему Энн ни за что не стала бы обсуждать ни с Лейн, ни с Эриком, если уж на то пошло: как она скучает по мужу. Даже в молодости, выходя замуж за Паркера, Энн знала, что он не будет ей верным супругом. В то время ей было всего двадцать два года, но она помнила, как другие женщины, работавшие в офисе, с обожанием говорили о Паркере и о том, каким обаятельным он может быть. Энн прекрасно знала, что они под этим подразумевают.

Но она также знала, что какая-то часть его души нуждается в ее непоколебимой верности. Энн отчаянно хотела верить, что некая душевная болезнь мешала ему сознавать свои действия, когда он обманывал всех этих людей.

И она ужасно волновалась за Эрика. Она желала верить в то, что он не участвовал в преступлении, но не была в этом уверена. И в довершение ко всему Энн действительно не очень хорошо себя чувствовала. Рождественская елка, которую Эрик принес два дня назад – пышная ель, как и заказывала Энн, – до сих пор не была украшена. Вчера после ужина сын повесил электрические гирлянды и принес из кладовки коробки с украшениями и неиспользованным «дождиком». Энн собиралась украсить елку сегодня вечером, но теперь, чувствуя ноющую боль в левой руке, она решила подождать до завтра.

В семь часов автомобиль Эрика свернул на подъездную дорожку. Десять минут спустя Лейн припарковала свою машину рядом. Она купила рождественский венок, чтобы повесить на входную дверь таунхауса; воздух наполнил аромат сосновой хвои и остролиста.

– Вы сегодня очень красивы, Лейн, – воскликнула Энн, когда гостья обняла ее в знак приветствия.

Лейн была одета в изумрудно-зеленую шелковую блузку с длинными рукавами и черные брюки изящного покроя. На шее у нее была нить белого жемчуга. Она носила этот жемчуг и в прошлый свой визит и сказала Энн, что это подарок на помолвку от матери, а когда-то он принадлежал бабушке Лейн.

– Этот изумрудно-зеленый цвет очень идет к вашим волосам, – сказала Энн.

Она не замечала, что Лейн смотрит на нее с нарастающей тревогой. Та видела, что лицо у Энн мертвенно-бледное, на лбу выступили капли пота, и двигается она медленно. Складывалось впечатление, что пожилая женщина едва держится на ногах.

Когда Лейн позвонила Дуайту и попросила объяснить причину его яростной враждебности по отношению к Эрику, он сказал: «Лейн, я хотел бы рассказать тебе это, но когда-то я обещал молчать, и сейчас мне нужно сначала получить освобождение от этого обещания. Я перезвоню тебе».

И теперь Лейн ощущала себя почти предательницей, видя выражение глаз Энн и понимая, насколько та рада видеть ее. Она заметила елку, и это дало ей шанс перевести разговор на менее личные темы.

– Энн, – сказала Лейн, – можно помочь вам украсить эту елку? Я хорошо это умею, не сочтите, что я хвастаюсь. Вам трудно будет тянуться до верхних веток. Я попрошу Эрика помочь мне и укажу ему, куда вешать украшения.

– О, Лейн, это было бы чудесно! – радостно отозвалась Энн. – Я очень хочу увидеть елку украшенной, но пока даже не бралась за это… Эрик, ты уверен? Я же знаю, что вы забронировали столик в ресторане.

– Я едва ли не с рождения пытался помочь тебе ставить елку, – засмеялся он. – Лейн, скажи мне, что делать сначала.

Энн, довольная, наблюдала за ними, и менее чем через полчаса елка засверкала украшениями, разноцветными огоньками, на ее ветках заблестели нити «дождя».

Потом Лейн достала из последней коробки рождественский вертеп.

– Как красиво! – воскликнула она.

– Его сделал мой отец, – пояснила Энн. – Он вручную вырезал каждую фигурку. Ясли с сеном, фигуры младенца Христа, Марии и Иосифа, пастухов, ангелов и животных. Все до единой.

Она взглянула на Эрика.

– Твой отец никогда не ценил то, каким умельцем был твой дед. Думаю, ты тоже это вряд ли оценишь.

Эрик улыбнулся, но ничего не ответил.

Через несколько минут Лейн сложила в стопку пустые коробки и попросила Эрика унести их. Когда он вышел из комнаты, Энн встала и потянулась за музыкальной шкатулкой, стоящей на каминной доске.

– Лейн, – медленно произнесла. – Мой муж подарил мне эту шкатулку на день рождения в первый год после нашей женитьбы. Когда поворачиваешь ключ, она играет «Умолкла песня, но мелодия все звучит». Я часто слушаю ее, но в мой день рождения это особенно много значит для меня.

Когда она взяла шкатулку с полки, та выскользнула у нее из рук и разбилась о выложенное кирпичами каминное возвышение. Танцующие фигурки и бархатная подушечка, на которой они помещались, разлетелись по полу как раз в тот миг, когда Эрик вбежал обратно в комнату.