Себастьян Жапризо - Купе смертников

Спускаясь, Грацци пытался вспомнить, каким был он сам в семнадцать лет, в двадцать, о всяких глупостях.

Он позвонил в префектуру из кафе на площади Бланш. Алуайо уже вызвал мадам Риволани, которая с минуты на минуту должна была появиться, мужа Жоржетты Тома, Боба Ватского, сестру Кабура. Все они обещали прийти к концу дня.

Сестра Кабура, жившая в Кретейе, собиралась привезти с собой детей, ей не с кем было оставить их после школы. Она даже не знала, что брат ее ездил в Марсель.

— А где Малле?

— У другого телефона, на связи с Марселем. Они позвонили полчаса назад, сообщили кое-что любопытное, показания служанки гостиницы. Той самой гостиницы «Отель де Мессажери». Малле хочет поговорить со служанкой, ему это кажется важным.

— Что «это»?

— Лучше я передам ему трубку, я не очень в курсе.

— Ладно, я все равно сейчас буду. Ты отыскал родственников актрисы?

— У меня есть адреса, которые нашли у нее. Продюсеры, актеры. Те, с кем я смог связаться, плохо ее знают. Они не говорят этого, но, видимо, считают ее занудой.

Было четверть четвертого, когда он приехал в префектуру, позабыв взять счет у шофера такси.

Как раз в это время допрашивали мадам Риволани, он взглянул на нее издалека, приоткрыв дверь в комнату инспекторов. На ней было красное пальто, которое она завтра же отдаст перекрасить в черный цвет, она напряженно сидела на стуле, зажав в зубах кончик платка. Алуайо печатал на машинке, не решаясь взглянуть ей в лицо.

Малле сидел за своим столом и, низко наклонив голову, что-то писал. Он поднял на Грацци покрасневшие от усталости глаза.

— В среду вечером, когда Жоржетта Тома и стюард возвратились в гостиницу — было одиннадцать часов, — служанка слышала их разговор на лестнице. Ее зовут Сандра Леи. Я позвонил по телефону и попросил, чтоб она как можно точнее повторила их слова. Вот приблизительно о чем они говорили…

Он взял со стола листок бумаги. Жоржетта Тома якобы сказала: «Да нет, у меня все в порядке. Не обращай внимания. И потом, я не совсем уверена» . Они поднимались в ее номер и, проходя мимо Сандры Леи, замолчали. Служанка говорит, что эта сцена показалась ей странной, потому что Жоржетта Тома не только не поздоровалась с ней, но как бы даже не заметила ее. Она утверждает, что обычно красотка говорила ей что-нибудь приятное.

— Что же она подумала?

— Она хорошо запомнила: «Я не совсем уверена» . Она убеждена, что это точные слова. Она решила, что красотка беременна и это ее мало радует.

— Ерунда. Судебно-медицинская экспертиза обнаружила бы…

— Но сама красотка могла заподозрить такое. Кто знает? Во всяком случае, в Марселе тотчас же послали к стюарду. Через несколько минут они должны сюда позвонить.

Таркен тоже решил, что все это глупости, но Жоржетта вполне могла ошибиться и подумать, что забеременела.

Таркен сидел за своим столом в пиджаке, в шляпе, и перед ним лежала целая гора папок из отделов криминалистики и информации, где имелись сведения обо всех случаях кражи и исчезновения револьверов. Он перехватил взгляд Грацци и сказал: нечего ломать себе голову, я человек разумный, я затребовал это еще утром и сейчас как раз просматриваю. Он добавил, что и сам потрясен тем, сколько оружия исчезает и переходит из рук в руки.

— Тащат оружие даже у нас, просто невероятно. В феврале забрали одного жулика, он стащил «пушку» у регулировщика из комиссариата Сен-Сюльпис, когда тот возвращался домой. К счастью, револьвер не был заряжен, а то бы он всадил ему в башку его же собственную пулю, а так ограничился ударом свинцовой трубки.

Он похлопал ладонью по лежавшим перед ним папкам и сказал, что эти штуковины многому могут научить, просто с ума сойти, ну, а ты откуда пришел?

Грацци опустился в кресло напротив него, расстегнул пальто и рассказал о встрече с Эриком Гранденом.

— Эти ребята тоже многому могут научить, — заметил Таркен. — Надо бы тебе как-нибудь в субботу пообедать с моим оболтусом. Уж скоро двадцать два, а ума не больше, чем в тот день, когда я впервые сказал ему «гули-гули» в родильном доме Сент-Антуана. Желаю тебе от души, чтобы твой сын тебя радовал.

— Мы тоже были такими, — отозвался Грацци.

— Ты шутишь? Ты мог позволить себе курить одну за другой такие дорогие сигареты? Тебе тоже не давали покоя живопись или ферма в Австралии? Ты бы мог после ужина делить свою подружку с приятелем, который в кабачке играет танго? Мы тоже были такими, но только с той разницей, бедный мой простофиля, что они с другой планеты.