Алла Добрая - Голограм

– A-mne-vse-pofig: А мне понравился баттл. Я поржал. Главное в таких шоу – запастись попкорном.

– Kino-sreda: Отписываюсь от всех, кто участвовал в этом безобразии. В том числе от ведущего.

– Protiv-vsex: Плюсую. Как же они достали, эти глогерши и их мужья-паразиты, не желающие работать, а также подписчики, добровольно принявшие правила игры. Готовы исполнить все, что им продиктуют, как кролики – за морковку.

– Prosto-dama: Я вообще удивляюсь – кто на них подписывается? Это же чистой воды развод. Сегодня им платит молочный бренд – они рекламируют творожки. Завтра – перестали платить, они начали пропагандировать отказ от молочки. Продажные шкуры.

– Mama-doma: В точку! Еще недавно Лерон и ее муж рекламировали дорогущие курсы английского, уверяя, что планируют уехать на пмж в Лондон. Потом им заплатили за рекламу курсов итальянского, и они стали писать, что передумали и, скорее всего, поедут жить в Рим.

– Lapka: Вы все зовистники. Зовидуете чужому успеху и богатству.

– Prosto-dama: Вот и кролики прискакали. Научись сначала слово «завидовать» писать грамотно.

– Satana001: А меня радуют эти люди-глогеры. Все напоказ, все за бабки. Легко и красиво, с цинизмом по жизни. Один сплошной, большой фейк. Все, как я люблю.

***

Как только Фомин вырулил с парковки Управления, Олег опустил на глаза темные очки и для убедительности надвинул ниже бейсболку, дав понять, что планирует подремать.

Егор позвонил криминалисту Разумилову и предложил ехать вместе. Но тот уже отправился в Юсуповский на своей машине, сообщив, что водолазы на месте и готовы работать.

Фомин забил в навигаторе адрес московской квартиры Полянских. Не став будить Фатрушева, он побеседовал с консьержкой. Тучная пожилая женщина сообщила, что утром няня с детьми уехала на такси, и ее лицо было заплаканным. На вопрос: что случилось, ничего не ответила. Во сколько вчера Полянский привез детей, консьержка не знала. У нее был выходной, и на посту никто не дежурил.

Егор вернулся в машину. Олег сидел в той же позе, склонив голову к стеклу. Щетина покрыла его щеки, губы были напряженно поджаты, указательный палец правой руки в следах от шариковой ручки.

«Пусть поспит. Ночка у него выдалась не самая легкая», – подумал Егор.

Вскоре за окном замелькали пейзажи весеннего Подмосковья. Как только дорога пошла лесом, Егор выключил кондиционер, опустил стекло и с удовольствием вдохнул воздух, наполненный свежестью молодой листвы. Очень раннюю весну Фомин не любил. Время, когда под ногами еще хлюпает и чавкает смесь из снега и реагентов, а природа словно размышляет – дать ей еще зимы или все-таки уйти в другую сторону. То ли дело сейчас – конец апреля. Тут уже нет сомнений – лету быть, не обманешь.

Егор взглянул на, проложенный навигатором маршрут и свернул с трассы на дорогу, ведущую к поселку.

«Скоро – майские, – продолжал размышлять Егор. – Накроем в саду стол. Рита испечет большой пирог и сделает «мимозу». Не забыть бы Олега пригласить с семьей. Надо, наконец, разобраться, что с ним происходит. Никогда таким не видел».

Они подъехали к коттеджному поселку Юсуповский. Путь преградил шлагбаум. Слева от него пристроился срубовой домик с небольшим окном. Фомин выждал минуту и посигналил.

Олег приподнял очки и, зевнув, спросил:

– Приехали?

– Похоже. Ты вчера как здесь проезжал?

Олег потер воспаленные глаза.

– Черть-его знает, не помню. Вроде все открыто было.

Из окна, наконец, показалась голова в армейской фуражке, из-под которой выбивались пряди седых, давно нечесаных волос.

– Вы х кому? – грозно спросил седовласый.

– К Полянским, – ответил Егор, издалека показав удостоверение.

Голова в фуражке скрылась.

Фомин, не выдержав, снова дал серию сигналов.

– Иду, иду, – раздался ворчливый голос и из дома, на удивление бодро выскочил невысокий старичок в камуфляжной одежде.

– К Полянским запрещено пускать, – сообщил он. – Тут такое нашествие из-за них, не успеваем отбиваться. Как тараканы лезут во все щели. Я их через этот пост не пускаю, так они с озера пытаются пробраться, черти….

Затянув на штанах ремень, он достал из нагрудного кармана очки и, водрузив их на крючковатый нос, подошел ближе к окну машины.

На Фомина обрушился запах пота и ядреного табака.

– Не расслышал, хто вы?

Фомин, отвернув лицо, снова показал деду удостоверение.

С этого момента тщедушного охранника словно подменили.

Он резко выпрямился, и Егору показалось, что тот сейчас возьмет под козырек.