Марина Серова - Выйти замуж с риском для жизни

– Я тебе тогда не сказала, а теперь жалею. Никитин и Ильницкая расстались потому, что Мария Петровна продолжала поддерживать отношения с его бывшим партнером, Лебедевым. Да что я говорю? Он и самого Лебедева вынудил продать ему свою долю только потому, что тот завел роман с его женой, – Катя волновалась все больше, а я все не могла понять, какая может быть связь между романом Марии Петровны и свадьбой в Расловке.

– Ну и что?

– Да как ты не поймешь? Может, я что-то не так тебе объясняю? – Катя волновалась все больше и больше. Она уже не заботилась о том, что говорит мне вещи, по ее понятиям требующие личной встречи. Что же заставило ее изменить своим принципам?

– Катя, перестань волноваться и расскажи все по порядку. Значит, Лебедев и Ильницкая были любовниками, и Никитин прервал их роман, по сути отняв у последнего его долю. Так?

– Все правильно, – успокоилась психолог. – А теперь Мария Петровна готовится отомстить бывшему мужу за обиду. Она списалась с сыном Лебедева, Алексеем, и вместе они что-то задумали, а что конкретно, я не знаю.

– Значит, у Лебедева и правда есть сын. Очень интересно. А сколько ему лет? – Меня не случайно интересовал возраст младшего Лебедева. Может, этот балаганный Клим Турбухалер и есть Алексей Лебедев? – Катя, как он выглядит и сколько ему лет?

– Я не знаю, – немного помолчав, ответила психолог, – ты во всем остальном разберись сама. Хорошо?

Что за манера – позвонить, заинтриговать, а потом перевести стрелки на меня. Так не годится.

– Катя, какие еще подробности ты скрываешь? – Ах уж эта врачебная тайна, не позволяющая рассказывать о секретах клиента! Так недалеко и в сообщники преступления попасть. Я сказала об этом Кате, и та приуныла.

– Женя, я не сообщница. Я – бедный психолог и психиатр, которого с института приучили не говорить никому лишнего. Ты ведь тоже не делишься своими подозрениями с кем попало.

– Я – не кто попало, я – телохранитель. И с недавнего времени я охраняю не только Лику, но и самого Никитина, – а вот о том, что Лику теперь охраняет Лада, Катерине лучше не знать.

– Так вот оно что! Тогда я спокойна, – Катя облегченно вздохнула, – а то от Ильницкой можно ждать чего угодно. Ладно, Женя, прости за сумбурный звонок. Тебе там, в Расловке, наверное, и так достается. Давай, до встречи! Как приедешь, обязательно позвони. – И она положила трубку.

Я посмотрела на свой телефон так, как смотрят на ядовитую гадину. Умеет же Катя подбросить факты! В самое что ни на есть неподходящее время. Значит, Клим Турбухалер на самом деле может быть Алексеем Лебедевым, готовящимся отомстить за поруганную честь мадам Ильницкой. Очень интересно. А как бодрит! Я огляделась вокруг. Никитина на танцплощадке не было. Пока я болтала по телефону, он куда-то исчез.

Я еще раз поискала его взглядом, но среди гостей, толпившихся и танцующих в свете прожекторов, его не было. Я быстро поднялась по ступенькам и почти бегом влетела в гостиную. Там за столом в гордом одиночестве доедала салат Кристина. На вопрос, где Никитин, она неопределенно махнула рукой в сторону кабинета.

– Они с Климом пошли поговорить, – сообщила девушка с набитым ртом. – Я сейчас доем салат и тоже пойду, сообщу им приятную новость. – Тон девушки мне не понравился. Она что-то задумала. После подслушанного мной разговора было ясно, что «приятное» хочет сообщить молодая жена и мужу, и своему отцу. Сегодняшнее празднество никак не повлияло на ее решение избавиться от Клима любыми путями. Надо отдать ей должное: она спокойно и хладнокровно пережила сегодняшний день и под вечер решила отстоять свое право выбора. Молодец, Кристина! Так держать! Но весть о том, что Никитин уединился с Турбухалером, меня встревожила. Нужно срочно их найти! Иначе может случиться непоправимое!

Я буквально взлетела по лестнице, ведущей на веранду, и побежала по дощатому полу, стараясь касаться его поверхности одними пальцами стоп.

– Женя, ты куда? – окликнула меня Кристина. – Отец не велел его тревожить.

Я продолжала бежать, не обращая внимания на оклик невесты. Конечно, не велел. Сейчас Лика начнет пускать петарды, и во дворе будет грохот, маскируясь которым можно из пушки выстрелить, а не только из пистолета.

Я добежала до конца веранды и остановилась перед закрытой дверью кабинета. Никитин закрыл ее плотно, и не имелось ни одной щелки, в которую можно было подсмотреть, что там происходит. Я приложила ухо к двери и прислушалась. Говорил Никитин, но так тихо, что невозможно было разобрать слов.