Дмитрий Захаров - Проклятие Немезиды

– Скромность украшает. Только если она не ложная.

– Я и так получил больше, чем мог ожидать, – сказал Сергей. – Хорошо оплачиваемую работу, жену красавицу…

– Ты как-то не очень радостно об этом говоришь, – ухмыльнулся Кремер. – Кстати, как Жанна? Передавай ей привет!

– Обязательно! – солгал Сергей.

Одному досталась красивая жена, другому добрая, а его угораздило сойтись с милой женщиной, обладающей даром провидения покруче, чем у легендарного Вольфа Мессинга! Какому мужику понравится, если приятной наружности блондинка читает твои мысли, как пассажир в метро книжку через плечо соседа! И ладно бы только мысли! Жанна видела то, о чем он и думать не собирался!

– Ты боишься жить, варвар! – грустно сказала она ему за завтраком.

Сергей поперхнулся кофе.

– Я не самоубийца!

– Ты не понял, – ласково и печально сказала она, глядя своими бирюзовыми глазами. – Твой страх перед жизнью понуждает искать занятия, связанные с опасностью. Тобой движет не смелость, а подсознательный поиск гибели. Ты подсел на идею смерти, как наркоман на героин.

Разговор случился восемь дней назад. Он уехал на работу и не вернулся в тот день домой. Снял первую попавшуюся квартиру, которую нашел в Интернете. С той поры они не общались. Жанна была умная женщина. Она не стала донимать его телефонными звонками.

– А почему твоя знакомая не обратится в полицию?

Сергей переложил смартфон в левую руку, взял авторучку и провел на листе бумаги длинную полосу.

– Ты знаешь, как наши доблестные менты относятся к исчезновению людей? – спросил Кремер. – Тем более пропавший – молодой мужчина, спортсмен.

– Понял, Роман! Постараюсь помочь твоей знакомой. Можешь дать ей мой номер телефона.

– Сам дашь. Она ждет у тебя в приемной.

– Ясно. – Сергей замешкался и добавил: – Спасибо! Я тут, честно говоря, от скуки изнываю!

Кремер пожелал удачи и отключил связь. Директору питерского филиала службы безопасности «РОСМЕТАЛЛСТРОЯ» по штату был положен личный секретарь. Связь осуществлялась по новенькому селектору. Достаточно было протянуть руку, нажать кнопку, но Авдеев предпочитал самостоятельно выходить в приемную. Стыдно признаться, но он побаивался своей секретарши, доставшейся в наследство от прежнего шефа. Это была бойкая, волевая женщина тридцати пяти лет.

Сергей остановился перед большим зеркалом, провел ладонью по седеющему ежику коротко остриженных волос. Ничего нового он там не увидел. В зеркале отразился коренастый мужчина, ростом чуть выше среднего, облаченный в костюм темно-синего цвета. Колкий взгляд серых глаз и расплющенный нос «картошкой» лишали их обладателя шансов на звание симпатичного парня. Скрашивала картинку открытая улыбка, угрюмое выражение лица преображалось.

Он открыл дверь, секретарша с готовностью повернулась:

– Вас ждут, Сергей Матвеевич!

Она была привлекательной брюнеткой, с тонкими чертами лица и чувственным, очерченным ртом. Взгляд темных глаз был способен обратить все живое в глыбу льда. Жанна пошутила однажды по ее поводу:

– Твоей Насте хороший мужик не повредит! Для нормализации психологического и физического здоровья.

Высокая девушка немедленно поднялась навстречу.

– Здравствуйте! – сказал Сергей. – Мне позвонил Роман Семенович. Проходите, пожалуйста!

Он посторонился, пропуская девушку, его накрыло облаком парфюмерии.

– Настя, у вас нет чего-нибудь от головной боли? – спросил он у секретарши.

– Если вы отдадите распоряжение, я схожу в аптеку!

Женщина отвлеклась от набора текста, всем своим видом демонстрируя благородное негодование честного труженика, которому мешают работать.

– Пройдет!

– Как скажете, Сергей Матвеевич!

Сидела Настя неестественно прямо, не касаясь спинки стула. Авдеев прикрыл дверь, ненавидя себя за слабоволие. Перед отъездом в Москву Кремер попросил его оставить секретаршу. Он не смог отказать шефу, тот был славным парнем – отставной майор, прошедший горячие точки.

– Она – стерва, конечно, – извиняющимся тоном сказал Кремер. – Но по работе косяков не допускает, и сынишка у нее больной…

Настя растила двенадцатилетнего мальчика, страдающего пороком сердца. Врачи единодушно пророчили ребенку кончину до достижения совершеннолетия. В сыне Настя души не чаяла. Жанна считала, что взрослая женщина, влюбленная в единственного ребенка, не способна полюбить мужчину.

– Так мы устроены, – грустно сказала она Сергею. – Не можем любить двоих людей одновременно!