Алекс Лоренц - Техотдел. Второй роман трилогии «Хоррор русского захолустья»

На крыльце октябрь бережно окутал меня сыренькой прохладцей. Пока я курил, ежился и созерцал унылую улицу, из кокона моросящей пелены вылупилась женская фигурка под зонтом. В сереньком пальтишке.

Остановилась перед входом, закрыла зонт.

Прямые светлые волосы. С маленькой седой прядкой у кончиков. От природы или специально так покрасилась – не знаю. Приятное, правильно очерченное лицо. Лет двадцать с небольшим на вид.

Она всего-то на жалкое мгновение задержала на мне взгляд, но пронизала им насквозь, вызвала сладкую дрожь внутри.

Хлопнула дверь, здание проглотило посетительницу. А у меня оставалось еще полсигареты. Я даже не рассматривал вероятность того, что девушка пришла ко мне, и потому не торопился.

А жаль, что не ко мне, – думал я.

Бросил окурок в грязную дождевую воду в урне. По поверхности бурой жижи пошли круги. Другие плавающие окурки беспокойно зашевелились.

Дверь, сопротивляясь, заскрипела пружиной. Виктор Петрович приподнял голову. Убедился, что это я, и снова опустил синюшный нос и шикарные усы в газету.

Я поднялся на третий этаж.

Она была там. В конце коридора, у двери моего кабинета. Неуверенно подергала ручку. Потом подошла к соседней двери с табличкой «Техотдел». (Понятия не имею, что это значит и что там находится. На моей памяти ее ни разу не открывали.) Затем незнакомка приблизилась к последней двери, над которой крепилась перегоревшая четырехугольная лампа с облезлой надписью: «Выход».

«Она все-таки пришла ко мне», – думал я, приближаясь.

– Ту дверь лучше не трогайте, – предупредил я. – Откроете – упадете с третьего этажа.

Не знаю, кому такое пришло в голову – дверь, ведущая в пропасть. Внизу – бесхозный пустой участок, прилегающий к зданию. Огорожен забором со всех сторон. Ворота заперты на ржавый амбарный замок. Там все заросло лопухом и золотарником в человеческий рост. Обитатели нашего третьего этажа (а они часто меняются) скидывают через вот эту самую дверь строительный мусор. Ключ берут у вахтера за символическую плату.

– Да? – удивилась незнакомка и проткнула меня своим острым взглядом. – А зачем она тогда здесь?

Я пожал плечами.

– Самому всегда было интересно.

Девушка смотрела на меня так, словно чего-то ждала.

– Кого ищете? – спросил я, вставляя ключ в замочную скважину.

– Наверное, вас, – ответила она. – Вы Матвей Иванов?

– Он самый. Собственной персоной.

– Я хотела бы записаться на прием.

– Записываться не нужно, я сейчас свободен. Прошу. – Я распахнул дверь, пропустил гостью вперед.

Странно. Виктор Петрович не предупредил, что посетительница пришла ко мне. Он ведь обязан вносить в журнал данные всех визитеров. Иногда старик забивает болт на журнал, но спрашивает всегда.

– Вас внизу не зарегистрировали? – мимоходом поинтересовался я, указал гостье на кресло, а сам уселся напротив.

– Нет.

– И не спросили, к кому вы пришли?

Не сводя с меня пронизывающего остро-голубого взгляда, она отрицательно мотнула головой.

Хорошо, что ко времени ее визита не успел сильно нагрузиться, – мысленно отметил я. Иначе все закончилось бы, не начавшись. Картина маслом: девушка приходит на прием к психологу, а у него, кажется, немного язык заплетается, да и душок в кабинете слишком напоминает запах спирта. Минус один клиент…

Будь честен с самим собой: минус единственный клиент.

Глядя на нее, я впал в ступор. Меня сковала неловкость. Стало трудно пошевелиться и произнести хоть слово.

Она смотрела на меня и, кажется, улыбалась одним уголком губ.

Воспользовавшись неловким молчанием, она окинула взглядом кабинет – тесную комнатку, куда с трудом удалось втиснуть письменный стол и два кресла. Стены, оклеенные старыми советскими обоями. Деревянные окна с посеревшей бумажной лентой вдоль щелей между створок.

Она мазнула взглядом по крышке стола: ноутбук, стопка книг (это для солидности), какие-то бумаги, толстый блокнот, всякая канцелярская мелочь. Настольная лампа.

Снова перевела взгляд на меня.

– Я вас слушаю, – сказал я, кашлянув. Попытался вложить в эту фразу как можно больше участия, внимания. А заодно и уверенности в себе. Которая, к слову, куда-то бесследно испарилась.

Гостья улыбнулась. Хитро, словно что-то обо мне знала такое, чего не должна была знать.

– Поможете мне раздеться, раз уж мы здесь надолго? – спросила она.

– Д… да, конечно. – Я выбрался из-за стола, подошел к ней. Она приподнялась, я снял с нее пальто. Она слегка выгнула спину. На ней были черные обтягивающие брюки и легкий свитер.