Кристи Крейг - Заткнись и поцелуй меня

«В отличие от сегодня», – поняла она. Затем взглянула на Ская. Это его присутствие помогло? Он повернул голову и посмотрел на нее своими темными глазами.

– Для начала уберем чувствительность, – сообщил доктор. – Пару минуток будет больно. Готовы?

Шала легла на кушетку и зажмурилась. Игла вошла в кожу, руку пронзила боль. Шала постаралась не вздрогнуть и тут почувствовала, как другую ее ладонь обхватывают и сжимают мужские пальцы. Она едва не отстранилась, но прикосновения Ская оказались такими приятными, такими успокаивающими… «Совсем недолго, чуть-чуть, можно и позволить».

Совсем чуть-чуть.

Рэдфут наблюдал за белым мальчишкой, стоящим у его больничной койки. Затем нажал кнопку, чтобы приподнять матрас, и включил свет. Он уже успел на себя полюбоваться, когда ходил в туалет, так что прекрасно знал, как выглядит: оба глаза подбиты, а один из них еще и кроваво-красный.

Зеленые глаза парня удивленно расширились:

– Ничего себе! Вам, должно быть, хорошенько досталось.

– Да, но я крепкий, – отозвался Рэдфут.

Этот бледнолицый должен знать, что за Марией присматривают. И надерут ему задницу, если посмеет обидеть их черноокого ангелочка. Скай и так это сделает, Хосе – если его попросит кто-нибудь из родни, но Рэдфут планировал сам обо всем позаботиться.

– Мария особенная, – сказал он.

Бледнолицый улыбнулся и нацепил на лицо маску влюбленного идиота:

– Я знаю.

– Слишком особенная для тебя, – зыркнул на него Рэдфут. – Так что лучше, если ты в конце концов пойдешь своей дорогой, если понимаешь, о чем я. Ибо нет ничего хуже, чем вывести из себя индейского папу.

Мэтт и правда сделал шаг назад.

«Хорошо», – подумал Рэдфут.

– Я все сказал. – И снова опустил матрас нажатием кнопки.

– Ну а я нет, сэр. – Мэтт подошел к койке. – Я забочусь о вашей дочери. И рад, что вы затеяли этот разговор, потому что я думаю…

– Да я за твои мысли на сей счет и дерьма собачьего не дам! Мария…

– …особенная. И я позабочусь о ней, – упрямо вставил Мэтт.

Рэдфуту это не понравилось, но он уважал мужество парнишки. Вот только уважение не сделает его подходящим для Марии. Ее вторая половинка – Хосе.

– Я не совершенен, но…

– Мария заслуживает совершенства. А не непонятного парня, который каждые вторые выходные проводит в Далласе, занимаясь черт знает чем! А увидев промелькнувшую в твоих глазах вину, я бы сказал, что Бог не хочет знать, что ты там вытворяешь в своем Далласе.

– Сэр, я…

В дверях появилась Мария. Скользнула взглядом с отца на Мэтта, затем обратно, и сказала:

– Мы можем идти.

Рэдфут знал, что дочь не в восторге от его беседы с ее ухажером. Но она также была не в восторге, когда ее семнадцатилетнюю он заставлял возвращаться домой не позднее полуночи. Или когда запретил ей носить тот малюсенький купальник, что так нравился парням. Таков закон: иногда отцам приходится совершать то, что дочерей не особо радует.

Хосе оттолкнул от лица подушку безопасности и еще минут пять сидел неподвижно, пытаясь прочувствовать и оценить каждое болезненное ощущение, которое испытывал. Во рту появился привкус крови, и пострадавший был практически уверен, что это натекло из раны на голове.

Подняв руки и радуясь, что может шевелиться без особых мучений, Хосе ощупал свой череп. Судя по всему, ранка небольшая, а вот шишка здоровенная. Зато Хосе не лишился сознания. Голова не кружилась. Вероятно, сотрясения нет. Он подвигал другими конечностями – вроде ничего не сломано.

– Чертовски повезло, – пробормотал он, прекрасно понимая, что метров на пять пролетел вглубь леса.

Хосе открыл дверцу. Машина накренилась влево.

Все еще ошеломленный, он выкатился наружу и приземлился в густую растительность. Тут же вскочил на четвереньки и замер так на секунду, убеждаясь, что ни спина, ни шея не пострадали. Никаких новых болевых ощущений.

И вот тогда-то Хосе и почувствовал это: острое жжение в лодыжках. Огонь, вползающий под штанины и поднимающийся вверх.

– Дерьмо!

Он знал эту боль. Вскочив, Хосе скинул обувь и принялся молотить себя по ногам. Настоящая удача – после чертовой автокатастрофы свалиться прямиком на домик долбанных огненных муравьев.

Хосе побежал, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы хлопнуть себя по икрам и помешать муравьям пробраться выше – муравьям, которые как раз в это самое время впрыскивали в его кожу болезненный яд. Жжение добралось до бедер. Мелкие засранцы с невероятной скоростью прошмыгивали в труднодоступные места. Не желая отдавать на съедение свою промежность, Хосе начал стаскивать джинсы. Вот только запутался в штанинах и грохнулся. Сильно. Лицом точнехонько в куст шиповника. К счастью, колючки не угодили в глаза, но носу повезло меньше.