Кристи Крейг - Заткнись и поцелуй меня

– Сюда, – позвала регистратор.

Шала проследовала за ней в занавешенную «комнатку» – в точно такой же она сидела тогда, в детстве, совершенно одна. И в такой же, несколькими занавесками дальше, умирали ее родители.

– Я попрошу нашего специалиста по страхованию взять у вас всю нужную информацию прямо здесь. Мы же не хотим залить ее офис кровью.

Шала кивнула. Женщина махнула в сторону кушетки:

– Медсестра и Келли из отдела страховки скоро будут. – Затем взглянула на руку Шалы. – Неприятный порез. Как это случилось?

– Нож.

– Готовили?

– Вроде того, – отозвалась Шала, не желая объяснять.

– Ладно, милочка. Мы вас быстренько подлатаем.

Служащая, цокая по кафельному полу, ушла, оставив ее одну.

«Одна. Прямо как тогда».

Шала уставилась на кушетку, стараясь не смотреть на занавеску. И не вспоминать, как сползла с койки, миновала две секции, отодвинула шторку… Не вспоминать, как на столах вздрагивали окровавленные тела мамы и папы, когда врачи били их током. Сердце заколотилось о грудную клетку. Чувствуя подступающую панику, Шала начала читать одну из старых добрых молитв, вроде тех, которые так любила по делу и без бормотать Нана. Проклятье, она скучала по бабушке. Моргнув, Шала сглотнула ком в горле и продолжила себя успокаивать.

Сказала себе, что все случилось давным-давно, осталось в прошлом. Она все преодолела! Да, родители умерли, и Шала видела то, что восьмилетняя девочка видеть не должна, но ведь ей уже не восемь. Вдыхая носом и выдыхая ртом, она села на кровать и вперилась взглядом в окровавленную ткань, обмотанную вокруг ладони.

Послышались шаги. Затем замерли у ее занавески. Ожидая увидеть медсестру, Шала подняла глаза, но перед ней стоял Скай Гомес: руки скрещены на груди, поза лучится упрямством. Он сурово смотрел на Шалу сверху вниз, мол, попробуй меня прогнать.

Спать на раскладушке оказалось столь же удобно, как под открытым небом. Мария ненавидела ночевки в походах.

Проворочавшись час, она наконец погрузилась в полудрему, но свистящий звук открывающейся двери вновь ее разбудил. Медсестры приходили проверить Рэдфута, мягко ступая и тихо разговаривая. Мария уверила себя, что не обязана их благодарить. Затем снова окунулась в сладкую тьму дремы, откатилась к стене и почти уснула, как вдруг опять насторожилась.

Кто-то погладил ее по плечу. Теплое утешительное прикосновение.

– Мария? – прошептал на ухо мужской голос. – Я вернулся. Должен был убедиться, что ты в порядке.

Он вернулся? Затуманенный сном мозг тут же выдал образ Хосе. Он бросил ее. Причинил боль. Мария потеряла ребенка и, возможно, способность иметь детей в будущем. А теперь он хочет знать, в порядке ли она? Разве не слишком поздно?!

– Ты проснулась?

Мягкий баритон и нежное прикосновение. Не Хосе. Повернувшись, Мария обняла Мэтта.

От него пахло так привычно. Его мыло всегда отдавало чем-то вроде розмарина и более приземленным ароматом свежескошенной травы. Мария прижалась лицом к плечу Мэтта и впервые за ночь почувствовала: все будет хорошо. Как же приятно находиться в его объятиях! Будто вернуться домой после долгого путешествия. Затем Мария со стыдом вспомнила, что перепутала Мэтта с Хосе, и села. Мэтт опустился рядом и обнял ее за плечи.

– Ты в порядке, – прошептал он. – Слава богу, ничего не случилось.

Мария смахнула волосы с лица:

– Я пыталась тебе дозвониться.

– Прости. Ты меня чертовски напугала, без объяснений бросив трубку. Я сразу же рванул к машине и был уже в часе от Далласа, когда вспомнил, что не взял мобильник. Потом остановился у телефона-автомата, звонил тебе, но ты не ответила.

– Да, не ответила. Я не знала, что это ты.

Мэтт погладил ее по щеке:

– Я так волновался. Ты сказала только, мол, свет погас. А потом прокричала что-то про взлом, и связь оборвалась. Я понятия не имел, что, черт возьми, происходит!

– Со мной все хорошо. Кто-то вломился в офис. Рэдфут его застукал и был ранен. До дома-то он добрался, но прислонился к стене и нажал выключатель. Я запаниковала. Прости, что сразу внятно не объяснила…

Мария прижалась к нему, наслаждаясь каждой секундой, пока не вспомнила, о чем недавно говорила с отцом. Разве она не собиралась перестать поддаваться эмоциям и начать думать? Может, даже задать Мэтту пару вопросов о его командировках в Даллас…

Но он же здесь. И проделал такой путь, только чтобы убедиться, что она не пострадала. Это ведь что-то значит?