Олег Галетка - Треснутое зеркало

– Ты как? Нормально? Картина конечно не из приятных, но ты вроде и похуже видел?

– Дарья беременна.

– Что?

Иван не стал пояснять. Семен напрягся.

– Дарья – это твоя бывшая? Она беременна? – почему-то перешел на шепот.

– Да.

– Это она тебе сказала?

Иван отрицательно замотал головой.

– Нет, я ее видел! – добавил он.

Семен оглянулся по сторонам, проверяя, кто может услышать их диалог. Рядом никого не оказалось.

– Ты что это? – он сделал паузу. – Ты следишь за ней?

– Что? – Иван недоуменно смотрел на собеседника. – Нет, конечно.

Глаза Семена расширились в ожидании пояснений. Иван громко выдохнул.

– Я видел ее из окна маршрутки, она шла по улице, и у нее был этот… – он показал руками живот. – Месяц уже большой, и живот как у этой…

Он осекся. Закусил губу. Сделал несколько глубоких вдохов.

– Я, как только вошел в этот сарай, я думал… блин, – глубокий выдох. – У них у всех у беременных похожи эти платья, я думал сначала, что это она…

– Ты же вроде ее забыл? – насторожено спросил Семен, внимательно изучая лицо Ивана. – Сколько уже прошло?

– Много, – огрызнулся в ответ. – И да, забыл, все нормально, просто, дурацкое совпадение. Вижу беременную жену, – он сплюнул, – бывшую, и тут эта девушка.

– Бывает и такое, главное, успокойся.

Иван не ответил. Да и не хотел этого делать. Женатому человеку, который прячется от жены, чтобы выпить бутылочку пива с друзьями и отчитывается за каждый час опоздания с работы, нельзя объяснить, как можно больше года помнить о бывшей. Он не поймет, он даже не догадывается о таких чувствах. Но страшнее всего Ивану как дипломированному специалисту было осознавать, что в реальности не все так гладко. Психологический абсурд разрастался в его голове, и пока Гратко ничего не мог с ним поделать. Да, он почти убедил себя в том, что за год чувства угасли, что она теперь не его жена, что она носит фамилию другого, что подаренное новым мужчиной кольцо охватывает ее безымянный палец. Иван думал и о том, что смирился и с тем, что она спит с другим. Ведь это нормально для семьи, это подразумевалось во всем, от ее ухода до нового замужества. И, конечно же, Иван знал, что она живет половой жизнью. Но вот несколько дней назад он увидел Дарью с животом, и вся теоретичность, которую он так тщательно выстраивал год и с которой, как ему казалось, он смирился и осознал, стала материальна. А именно, ее половая жизнь с новым мужем обрела документальное подтверждение. И доказательство этому – живот! Она беременна! Он оплодотворил ее! Он засунул в нее… Иван осекся. Заставил себя отвлечься, ведь кое-какие приемы профессии он знал. Он сумел пресечь свою фантазию на деталях физиологии, но объяснить себе, дипломированному врачу, почему факт беременности бывшей жены вызвал новую волну обострения, не смог. Не мог вот уже несколько дней. Это не давало ему покоя. Он детализировал, раскладывал по полочкам, мысленно смеялся над собственной глупостью, но затем впадал в ступор, когда не воспринимал ничего, кроме факта – она беременна. И это утверждение, как злой Арлекин, рушило все логические доводы и сводило на нет любой самоанализ. В этом страхе абсурда Иван и пребывал уже несколько дней.

– Пошли, наш пристыженный «первый сыскарь на районе» уже в машине. Сейчас начнет шипеть.

Семен снова вырвал Гратко из транса, и двое мужчин направились к автомобилю.

*-*-*

Они сидели втроем в кабинете начальника. Когда вся страна взяла курс на европейское развитие, и даже в сараях устанавливали пластиковые окна, а любая бабка могла с легкостью рассказать о типах ламината, то здесь царил дух прошлого. Темные тона, оббитые до середины деревом стены, тяжелые пыльные шторы, не пропускающие дневной свет. Завершали мрачный ансамбль массивная настольная лампа и дубовый стол. Такие столы стояли сейчас разве что в кабинетах директоров солидных банков и министерствах. Иван каждый раз хотел расспросить об истории этого предмета мебели, но каждый раз ситуация казалась не подходящей для такого вопроса. Вот и теперь глядя на сдвинутые брови начальника, под которыми сверкали глаза, ему показалось, что стоит повременить со своим любопытством.

Мужчина лет пятидесяти пяти с массивным телосложением и абсолютно лысой головой разогревался, готовясь к непростому разговору. Его мясистое лицо приобрело пунцовый оттенок, а в уголках большого командного рта собрались слюни, которые отчетливо контрастировали на красной коже. Ивану было неприятно смотреть на эту картину, но служебное, вернее рабочее, положение обязывало иногда устремлять свой ясный взор в лицо начальства. Звали начальника в звании полковник Кратов Николай Львович, но между собой подчиненные именовали его как Кролевич, из-за больших передних резцов и вытянутых ушей.