Наталия Новохатская - Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

Мало того, ненатурально белый цвет отдельно взятой руки перемежался подтёками, не оставляющими сомнения в происхождении жидкого элемента. Рука, взятая в специальный фокус, наглядно демонстрировала: а) что она принадлежит мёртвому телу, оставшемуся в салоне машины; б) что пролилась кровь в изрядном количестве; в) что ужасная фотография снята для дела, под скрюченными пальцами смутно виднелась расчерченная полоска с делениями, наподобие мерной рулетки.

– Это милицейский протокол, – сказала я утвердительно, отметив единственный факт, в коем имела уверенность.

– Да, и остальные бумаги оттуда, копия с копии – уточнила Элла. – Они быстро опознали тело. Зовут Лариса Златопольская, нашли в машине. Вы её знаете?

– Ни сном ни духом, – отреклась я в полной уверенности. – Никогда и никоим образом.

– Тогда зачем её сюда прислали? – с тем же упрёком спросила Элла. – Или это угроза?

– Эллочка, помилуйте! – я запротестовала. – Дайте дух перевести, мы не в отделении, и я пока не подозреваемое лицо.

– Простите меня, – наконец опомнилась Элла. – У меня всё смешалось от неожиданности. Знаете, с утра и мёртвое тело в машине по факсу. Но зачем оно нам?

– Элла, голубчик, я знаю не больше вашего, – не вполне искренне заявила я, кое-какие догадки связались. – Давайте сюда жуткую документацию, я постараюсь понять. И сделайте нам по чашке кофе. Можно ирландского, мы обе заслужили, не правда ли?

– Мы заслужили по бутылке на нос, – не совсем корректно согласилась Элла.

После чего вынула из шкафа солидную ёмкость с «Бейлисом», наш ирландский кофе шёл, тем не менее, по облегчённому варианту. Элла занялась кофейной машиной и отчасти утихомирилась, я без охоты собрала кошмарные бумаги и отправилась в деловую обитель, тяжко вздыхая по пути, словно кабинет был не личный, а стоматологический. Процедура предстояла аналогичная, если не хуже.

Звонок друга Вали поутру постепенно обрастал разъяснениями, правда, довольно туманными. Что касается доброго совета, высказанного другом Пашей по дороге в Страсбург, то к его рекомендации добавились веские аргументы. Элла тоже приложила руку, спонтанная реакция девушки прозвучала донельзя убедительно, хотя излишне Моционально. Тем не менее, усаживаясь в кресло на шарнирах и раскидывая копии с протокола, как пасьянс, я машинально отдала должное мастерству старого друга Вали. Он давно возглавлял успешное сыскное предприятие, вследствие чего располагал хорошим знанием предмета и людской психологии в частности.

Утренним вызовом Валентин дал понять, что дело предстоит серьёзное, присланная пачка бумаг предупреждала мои возражения о нехватке времени или сил, давала понять, что хуже не будет, поскольку некуда, также демонстрировала откровенность друга Вали. Мол, вот какое дело, откажись, если сможешь, я при таком вот букете. Пока заинтересованные стороны сыграли 0:0. В очередной раз тяжко вздохнув, я принялась за присланные документы, потом передумала, снялась с парадного кресла во главе стола и перенесла работу на столик в углу, с видом на фрагмент фантомного сквера.

В реальности сквера не существовало, заросли кустов и пара тополей обитали подле дома и скамейки, далее простирался пустырь с бурьяном, но с верхнего этажа видимость получалась достаточно убедительная. Пустырь с бурьяном оставались за рамками окна, и сквер представал в иллюзорной прелести, особенно во времена цветения сирени, летом оба куста оказывались при пышных белых и лиловых гроздьях. Цветение происходило под моим окном, и возносилось далеко над всеми желающими приобщиться к даровым букетам, снизу сирень не выбрасывала стеблей, наверное, после множества негативных опытов. Меня кружевное лиловое марево вдохновило на сочинение условной японской танки, далее скромные поэтические опыты варьировались в соответствии с сезоном.

Таким замысловатым образом я приветствовала себя при входе в деловую обитель, получая при том удовольствие, не сопоставимое с качеством поэзии. Однако тем утром листья уже распустились, но цветов ещё не было, поэтому невзирая на явившуюся необходимость, сезонные стихи не пришли, увы, «гений и злодейство – две вещи несовместные». И без помощи сиреневой поэзии я взялась за жуткие бумаги. Плохо…