Наталья Солнцева - Торнадо нон-стоп

На Ярославском вокзале было шумно и многолюдно, несмотря на позднее время. Славка едва не потерял из виду женщину, которая прямо с платформы спустилась в метро. Он снова сел в тот же вагон, что и она, издалека наблюдая за незнакомкой, которая то и дело вздыхала, вытирала ладонью залитые слезами глаза.

– О чем она плачет? – думал Всеслав Смирнов, разведенный мужчина лет тридцати пяти, оказывающий непростые и дорогостоящие услуги состоятельным людям.

Впрочем, не только. Довольно часто он помогал своим друзьям или знакомым, попавшим в трудную, неразрешимую ситуацию, просто так, бесплатно. Он считал, что зло не должно оставаться безнаказанным, и, по возможности, старался восстановить справедливость. Правда, богатый опыт привел его к выводу, что люди сами так или иначе провоцируют свои неприятности, и Славка стал относиться к жизни с изрядной долей скепсиса и гораздо хладнокровнее воспринимать происходящее.

Он смотрел на плачущую женщину, и невольно закипал от негодования на того, кто заставил ее плакать. Господин Смирнов не выносил женских слез. Наверное, это шло из детства, когда его мама плакала длинными зимними ночами, то ли от одиночества, то ли от бессилия перед жизненными трудностями… На праздники мама никогда не уходила из дому, отмечая их вместе с сыном, за обильно накрытым столом. Выпивая рюмку водки, она почему-то расстраивалась, и праздничный обед проходил невесело.

Иногда к маме приходили подружки, такие же незамужние, одинокие женщины, подолгу разговаривали, пили вино и чай с тортом; выпив, жаловались на судьбу. Вообще, Славка вырос в «женском царстве», как он сам это называл. Суворовское училище, а потом военное десантное сделали из него мужчину, чему он был несказанно рад, представляя себе, каким хлюпиком он мог вырасти в маминых нежных руках.

Перед самым выпуском курсант Смирнов женился. Так поступали почти все его товарищи. Ехать к месту службы одному не хотелось. Была и еще одна, вполне естественная причина, – молодых, сильных, здоровых мужчин влекло к женщинам. Это неудержимое влечение многие принимали за любовь. Весна, первая зеленая травка, блестящие на солнце лужи, теплый асфальт, запахи сирени и молодых тополиных листьев возбуждали, рождая сладостную тревогу в душе, жажду чего-то прекрасного, неосуществимого…

Понадобилось всего несколько лет совместной жизни, чтобы вся романтика и прелесть интимности, наслаждение ласками, слиянием молодых тел, трепет в душе, сменились взаимным недовольством, раздражением и претензиями. Это произошло так исподволь, незаметно, что вызвало недоумение и протест. Куда делось все то чувственно-сладкое, влекущее, вся нежность, порывы страсти, желание видеть друг друга, говорить друг с другом? Куда делось удовольствие от бытия вместе , вдвоем? Куда все это ушло? И, главное, почему?

Через пять лет пылкие влюбленные стали чужими друг другу, разочарованными людьми, навязчиво и бессмысленно задающими себе одни и те же вопросы. Что толкнуло их друг к другу? Что их связывало? Что заставило их вступить в брак, наконец?

А действительно, что?

Ни Славка, ни Жанна, как звали его супругу, не смогли найти ответа. Они решили расстаться и, как ни странно, это решение принесло им обоим облегчение от невыносимого бремени взаимных обязательств, которые давно стали им в тягость. Они испытали чувство свободы и растерянности, как узники, которых вдруг выпустили из ненавистной темницы. Им бы радоваться, а они не знают, куда теперь девать себя, куда идти?

Но и это прошло. Жанна уехала к себе в Рязань, а Славка продолжал служить, получать от мамы редкие письма и вести жизнь холостяка, которая была не такой уж плохой. Казалось, что все в жизни он уже повидал, – и восторг, и скуку, и досаду, и страх смерти, и равнодушие к жизни, своей и чужой, – и всему перестал удивляться. Все это прошло через его душу, перемешалось и переплавилось в горниле жизненных испытаний, чтобы, как вновь перепаханное поле, ждать новых зерен и новых всходов.

Многое изменилось в Славкиной жизни после отъезда Жанны. Он решил испытать себя и побывал во многих «горячих точках», в которых не было недостатка, многое испробовал и многому научился. Он многое понял и о многом стал судить по-другому, не так, как желторотый юнец, но как закаленный и уверенный в себе мужчина. Его характер стал твердым, а сердце осталось радостным, распахнутым навстречу всем ветрам. Он не ожесточился, несмотря на то, что ему приходилось видеть ужасные, жуткие проявления жизни, и участвовать в них. Он не начал пить, покуривать «травку», и не перестал находить вокруг себя легкость и удовольствия.