Ксения Комал - Моя ожившая тень

– Так ты мне уже рассказывала.

– Когда? – по-настоящему изумилась Станислава, лихорадочно вспоминая прошлый вечер. Пить точно следовало меньше, но всё же она соблюдала меру, и шампанское вряд ли привело к амнезии. Да и с чего ей откровенничать с каким-то недалёким…

– Три года назад, когда из спорта ушла. – Налюбовавшись её опешившим лицом, Иван благородно уточнил: – Я психолог, ты приходила ко мне на консультацию. Естественно, я должен был выяснить, в чём дело, узнать подробности твоей жизни, отношений в семье и всё такое… Судя по тому что на повторный приём ты не явилась, наш разговор оказался полезным.

– Или наоборот, – огрызнулась девушка, на этот раз действительно его вспомнив.

За психологической помощью она обращалась лишь однажды, по настоянию всё того же отца, волновавшегося за её здоровье. Незабвенный родитель отчего-то был уверен, что, покинув большой спорт, дочь непременно обзаведётся вредной зависимостью, пойдёт по наклонной и окажется на кладбище, а потому предпринимал срочные и, как он считал, действенные меры. Вопреки его тревогам, Стася была очень далека от душевного раздрая, однако решила, что беседа со специалистом поможет определиться с вариантами развития, придаст ей нужное направление, обеспечит пути отхода, когда отец в очередной раз что-нибудь учудит…

То ли Иван относился к работе с неестественным рвением, то ли у девушки было больше проблем, чем ей казалось, но на приёме она охотно поведала о своих несчастьях, начиная с раннего детства, и в результате сама же устыдилась. Не то чтобы психолог откровенно её осуждал или критиковал, однако он ясно дал понять, что нытиков мало кто любит и вообще пора научиться справляться с тем, что не нравится, а не обвинять родителей во всех неудачах и разочарованиях. Доля истины в его словах определённо присутствовала, оттого повторный приём так и не состоялся.

– Напрасно ты тогда не пришла, я разработал целую программу, которая…

– Могла бы довести до суицида человека с менее крепкими нервами, – отчеканила Стася. – Ты профнепригоден, перестань издеваться над людьми и займись чем-нибудь полезным.

– Например?

– На рынке пирожками торгуй.

– Повар из меня так себе.

– Уверена, лучше, чем психолог. – Она хотела уйти, но не удержалась и добавила: – Судя по состоянию, в котором ты был вчера, жизнь великого мозгоправа дала нехилую трещину. Со своими тараканами разобраться не можешь, а всё туда же…

Станислава бодрым шагом направилась вниз по улице (совсем не в ту сторону, куда собиралась, но так было эффектнее) и, выцепив взглядом знакомую многоэтажку, притормозила. Вряд ли Наташка сейчас дома, хотя после вчерашнего вечера…

Натали Петрова (именно Натали, на иностранный манер) была лучшей подругой Стаси и по совместительству наиболее упёртой конкуренткой в борьбе за медали. Девочки росли в одной спортшколе, занимались у одного тренера и подавали одинаковые надежды. Долгое время они относились друг к другу с лёгкой ненавистью, но потом выяснилось, что обе вынужденно подчиняются деспотичным родителям (мать Натали активно стремилась в мэры городка и старалась сделать из дочери своё подобие), и общая беда их несколько примирила. Вскоре Петрова ушла из спорта и отправилась за границу получать образование, а когда вернулась, уже и Стася не претендовала на призовые места. Постепенно девушки нашли точки соприкосновения и время от времени встречались, чтобы перемыть кости родителям или обсудить бывших коллег, чьи судьбы сложились более удачно.

На пороге Натали показалась после седьмого звонка и вид имела крайне безрадостный. Ничего не спросив, она пропустила Стасю в квартиру, захлопнула дверь и растянулась на низеньком диванчике – прикрыв глаза и опустив ладонь на лицо.

– Надо меньше пить, – резюмировала гостья, усаживаясь в кресло. – Ты даже на работу не ходила?

– К чёрту работу, к чёрту мать, к чёрту её очередную кампанию… – привычно завела Натали и вдруг осеклась. – А с тобой-то что? Где скорбь и уныние после общения с отцом?

– Как оказалось, в мире есть и более неприятные мужики. Ты помнишь Ивана Вольтова?

Подруга села, недовольно поморщилась и, не поднимаясь с диванчика, потянулась, чтобы задёрнуть штору, хотя в комнате и так было очень сумрачно, даже не верилось, что за окном шумит радостный июнь.

– Помню. – Она безразлично пожала плечами. – Белобрысый, симпатичный, во всех играх был заводилой. Мы мало общались по понятным причинам. А что?