Камилла Гребе - На льду

– Люди думают, что у меня чертовски интересная работа. Но это миф. На самом деле все совсем обыденно.

– Я не понимаю, – пробормотала я.

– Не понимаешь, правда?

Принесли напитки. Я так нервничала, что у меня тряслась рука, когда я подносила бокал ко рту. Мне пришлось взять его обеими руками, но содержимое все равно расплескалось мне на пальцы. Они тут же стали липкими. Я попыталась протереть их салфеткой, но она была слишком тонкая и вся размякла. Йеспер вроде бы не заметил, как я нервничаю. Он почти не смотрел на меня. Улыбался своим мыслям.

– Правда?

– Правда.

Он сделал глоток и наклонился вперед ко мне. Что-то промелькнуло у него во взгляде, что-то неуловимое.

Морщинки вокруг глаз стали заметнее. Сколько ему лет? Сорок? Больше? Какая у нас с ним разница в возрасте?

– Наверху одиноко, – произнес он.

– Одиноко?

– Ты мне не веришь? Но это действительно так. Все время быть у всех на виду, под прицелом объективов прессы, видеть свое лицо в газетах, быть главным боссом. Все тебя знают, а ты не знаешь никого. Все хотят с тобой дружить ради собственной выгоды. Ты никому не можешь доверять. Понимаешь?

– Понимаю.

Он цинично улыбнулся, обнажив неестественно белые зубы. Как ему это удается? Постоянно отбеливает?

– Я знал, что ты меня поймешь. Мы похожи, Эмма. Мы чувствуем то же самое.

И снова у меня появилось неприятное чувство, что он приписывает мне качества и мысли, которые мне были несвойственны. Словно он представляет меня совершенно другим человеком. И это чувство рождало страх. Если он узнает правду обо мне, он будет разочарован. Что, если я только игрушка для богатого избалованного плейбоя? А попользовавшись, он выбросит меня, как ненужный хлам.

– А в личной жизни? У тебя есть семья? – спрашиваю я.

Отчасти вопрос был риторический. Я прекрасно знала, что Йеспер не женат и у него нет детей. И что он меняет подружек как перчатки. Все, кто умеет читать, в курсе его любовных похождений. И даже те, кто не умеет читать. Потому что достаточно фотографий в бульварных газетах.

Йеспера вопрос явно расстроил. Уголки рта опустились.

– Не сложилось, – коротко ответил он. – Посмотрим меню?

Мы сделали заказ.

За окном пара влюбленных целовались, освещенные вечерним солнцем. Эта картина меня смутила. Я не знала, куда деть глаза, и занялась снятием остатков салфетки с липких рук.

– А у тебя есть семья? – спросил Йеспер.

– У меня?

– Да, у тебя, Эмма, – улыбнулся он.

У меня вспыхнули щеки. Мне было стыдно, что я так теряюсь в его присутствии.

– Если ты имеешь в виду бойфренда, то я одна. А что касается семьи… у меня есть мама.

– Да? Вы близки? Часто встречаетесь?

– Не особенно. Видимся пару раз в год. Не могу сказать, что мы близки.

– Вот как.

Внезапно я ощутила сильное желание довериться ему. Обычно я никому не рассказывала о маме, но почему-то с Йеспером мне показалось это правильным.

– Моя мама алкоголичка, – призналась я.

Он внимательно посмотрел на меня, наклонился вперед и взял мою липкую руку в свою.

– Прости, я не знал.

Я кивнула, уставившись в стол, боясь поднять на него глаза. Язык перестал меня слушаться.

– И давно у нее эта проблема?

Я колебалась, не зная, можно ли довериться ему полностью.

– Сколько я себя помню.

Было ли время, когда мама не пила? Я такого не помню. Но когда я была маленькой, она была веселой и энергичной. Поздно ночью, когда я уже должна была спать, ей внезапно приходило в голову побегать по снегу босиком. Однажды, когда она была навеселе, мы зашли в зоомагазин и купили щенка. Маму так шатало, что мне приходилось ее поддерживать. Один раз у нас кончились деньги, и мы воровали еду в продуктовом магазине. Нам было весело.

– А твой папа? – спросил Йеспер.

– Он умер, когда была в старших классах школы.

– Ты по нему скучаешь?

– Иногда. Он мне снится.

Он с понимающим видом кивнул.

– А отчим?

Перед глазами встал Кент, и я вздрогнула. Мама встречалась с ним несколько лет. Я никогда не понимала, что у них было общего, помимо выпивки.

– Должно быть, сложно расти в семье алкоголиков. Его рука по-прежнему сжимала мою, и его тепло согревало меня, как солнце.

– Мне было одиноко.

– Как я и говорил, – с триумфом объявил он и сильнее сжал мою руку.

– Что?

– Что ты тоже одинока. Как и я. Я это знал.

По дороге домой я выхожу на станции «Слюссен». Холодный ветер дует вдоль Ётгатан, гоня сухую листву и окурки. Влажная земля покрылась кристалликами льда. Они сверкают в свете фонарей. Идти скользко. Поворачивая на Хёгбергсгатан, я подскальзываюсь и чуть не падаю. Запах еды из уличных киосков ударяет мне в нос. Двое парней в арке курят одну сигарету по очереди. Они смотрят на меня так, словно я им помешала. Вид у них угрожающий. Я плотнее запахиваю куртку на груди и спешу вперед. Наконец я подхожу к подъезду на Капельгрэнд.