Лариса Соболева - Смертельная цена успеха

– Потому… – коротко ответил отец. – Будешь зарабатывать сама – станешь покупать все что угодно. А я не могу бросать деньги на ветер. Почему ты не одета?

– Мне нечего надеть, – трагически заявила дочь.

– Как это нечего?! – возмутился Эмиль. Затем ринулся в комнату Симоны, открыл шкаф, забитый до отказа. – Это что? Платья. Давай посчитаем, сколько их тут висит. И поторопись, иначе в школу тебе придется идти пешком.

Симона с видом обиженного котенка напяливала джинсы, затем кофточку из индийского ситца, затем жилет. Эмиль усмехнулся, глядя на надутые губы и сдвинутые красивые бровки дочери. Да, балует он ее. Ну и что? Она – единственное настоящее его богатство. Он и не представлял, что родной ребенок может заменить собой все на свете, что Симона станет главной линией жизни, ради которой он, не задумываясь, бросил научную работу и занялся торгашеством.

Несколько лет назад, оставшись один с восьмилетней дочерью на руках, он решил заменить ей мать и дать абсолютно все, что потребуется. С женщинами Эмиль встречался тайком, и даже в голову ему не приходило сделать одну из пассий женой. Если уж Симону родная мать бросила, то чужая женщина тем более не заменит ее. Он любил дочь, забывая о себе. Симона прекрасно это поняла и начала вить из отца веревки. В сущности, ему нравилось выполнять капризы дочери, для этого он и работает. Но последнее ее желание, эти туфли… Нет, не смог он переступить барьер их грабительской цены. Да и не стоят они того.

Одевшись, Симона посмотрела на себя в зеркало и вздохнула:

– Я одета как бомж.

И до того хорошенькая была притом, что Эмиль рассмеялся, обнял ее за худенькие плечики, увлекая на кухню:

– Хороший вкус у бомжей, должен сказать. Джинсы носят американские, которые привозят папины друзья. Кофточки, сшитые во Франции или Италии, туфли…

Ну вот, нечаянно затронул больную тему! Симона вырвала плечики из объятий отца, упала на стул с несчастным видом. Она, на удивление, красивая девочка, с великолепной фигурой. Впрочем, тут нечему удивляться – Симона с детства занимается художественной гимнастикой в спортивной школе, стоит на первом месте у педагогов и тренеров, с ней они связывают большие надежды. Были моменты, когда девочку хотели забрать в спортивные школы других городов, рисовали радужные перспективы, но Эмиль не отдал ее в чужие руки. Да и как бы жил без нее, для чего? Так и превратился в раба своей дочери, который не знает отдыха, но которого не тяготит рабское положение. Поставив перед Симоной тарелку, он сел сам и принялся поедать завтрак. Девочка повела носом, отодвинула тарелку и налила себе чая.

– Кролик… – так Эмиль прозвал свою дочь в противовес ее пристрастию к мясу, – ты серьезно на меня обиделась, поэтому не ешь?

– Ой, папа! При чем тут обиды? Я на диете.

– А я сделал тебе салат из авокадо…

– В авокадо жуткое количество калорий, – вздохнула она. – Я съем бутерброд с сыром и ветчиной, но без хлеба.

– Может, ну ее – спортивную карьеру? Будешь есть все подряд.

– А как же миллионер? Где я его найду здесь?

– Действительно, – усмехнулся, соглашаясь, Эмиль. – Кролик, пора. Ешь быстрее. Постараюсь заехать за тобой после школы, я приготовил тебе сюрприз.

Ну какой сюрприз способен улучшить настроение Симоны? Поэтому она одарила папу снисходительным взглядом и без аппетита принялась поедать «бутерброд» из ветчины и сыра. В борьбе с отцом она всегда выходила победителем. Но не в этот раз.

Алена старательно водила тушью по ресницам, сидя у стола на кухне. Мать готовила завтрак, стоя к дочери спиной. Выразительная спина мамы многое поведала девушке. Например, что отец вчера пропил деньги, слегка отметелил мать, о чем свидетельствовала небольшая ссадина на скуле, тщательно запудренная дешевой пудрой, купленной еще в правление Брежнева. По этой причине мать проснулась злая на весь мир. Покончив с ресницами, Алена начала красить ногти, положив растопыренные пальцы на стол и высунув набок язык. Мать с грохотом поставила сковородку с яичницей чуть ли не на руку дочери. Та отдернула руку и грубо выкрикнула:

– Ты! Вообще, да?

В их доме подобный тон в общении между собой был давно принят за норму.

– Могла бы сама себе приготовить! – рявкнула мать. – Только когти красишь да деньги требуешь! Веник берешь в руки раз в месяц!

– Чего завелась с утра? – огрызнулась дочь, возмущенная до глубины души. – Я, что ли, виновата, что этот козел вчера все бабки пропил? Думаешь, мне это нравится?