Марина Крамер - Черная вдова. Выстрел в горячее сердце

– Господи…

– И что такого ты увидел, что повергло тебя в ступор? – поинтересовалась Коваль, ложась на бок.

– Тебя…

– Иди ко мне…

Он долго лежал рядом, боясь прикоснуться, только гладил пальцами лицо. Марине было странно наблюдать за подобной нерешительностью – обычно мужики сразу знали, что и как.

– Можно, я поцелую тебя?

– Саша, ты такой смешной – я лежу перед тобой совершенно голая, а ты спрашиваешь разрешения поцеловать меня…

– Я боюсь, что ты исчезнешь, если я к тебе прикоснусь.

– Если бы я собиралась исчезнуть, я изначально не поехала бы – к чему такие сложности? – Она перевернулась на живот и поцеловала его грудь, едва коснувшись губами. – Ты же видишь – я здесь, с тобой…

Это было странно – взрослый мужчина вел себя как подросток, впервые оказавшийся в постели с женщиной. Он долго изучал ее, прежде чем войти, целовал и гладил так нежно, что Марине почему-то хотелось плакать – таким иногда бывал Егор… Когда же она, заплакав все-таки, упала лицом в подушку, он изумленно повернул к себе ее голову и, поцеловав в губы, спросил:

– Что с тобой, Мариша? Я сделал что-то не так?

– Нет, Саша… – всхлипнула она. – Дело не в тебе… я не могу привыкнуть к тому, что теперь я на самом деле одна… понимаешь – я отвыкла быть одна…

– Ты не одна – я с тобой, – целуя ее снова, проговорил он.

– Ты не со мной – у тебя жена и дети.

– Это неважно. Я никогда не видел такой женщины, как ты.

– Да таких, как я, вообще редко кто видел, – усмехнулась Коваль, вытирая глаза. – И одни проблемы от этого.

– Не говори так, – попросил он, взяв ее лицо в свои ладони. – Не могу слушать. Я все готов сделать для тебя, все, что ты захочешь. Только будь со мной.

– Ты спятил, Саша, – это ведь абсолютно невозможно, подумай о своей карьере, которая рухнет под откос сразу, как только станет известно о нашей связи. А известно станет очень быстро, поверь мне, – все, что связано со мной, попадает на первые полосы и на все местные телеканалы.

– Мне все равно. Это только мое дело – с кем спать.

– Тебе так кажется потому, что мы с тобой сейчас лежим в твоем доме, и никто не знает об этом. Но все изменится, поверь мне, когда это выплывет наружу, – сказала Коваль, дотягиваясь до пачки сигарет на тумбочке. – Ты начнешь винить меня в своих неудачах и неприятностях, а я терпеть этого не могу.

– Ты считаешь меня ничтожеством, не способным отстоять свое право на любовь?

– А я разве говорила о любви? Я говорила о твоей карьере, о работе, о том, чего ты лишишься из-за меня.

– А теперь послушай меня, – перебил Ромашин, отнимая у нее сигарету и делая глубокую затяжку. – Мне сорок два года, я давно работаю в милиции, у меня есть определенная репутация. В конце концов, существует такое понятие, как развод, – делить нечего, дети взрослые, учатся, жена – предприниматель, у нее своя сеть магазинов, и уже давно она зарабатывает больше меня, так что ничего не потеряет. А ты… да будь ты четырежды судимая квартирная воровка, я все равно не отступился бы. Я целый месяц с ума сходил, думая о тебе, о том, как набраться смелости и прикоснуться к тебе, просто заговорить. Я понимаю, ты не только обо мне, ты и о себе тоже думаешь, ведь и тебя связь с ментом не украсит в глазах твоих бойцов и всех остальных… Но, Мариша, подумай о том, что мы могли бы и не афишировать ее – ведь сегодня нам с тобой удалось. Так что мешает и в дальнейшем поступать так же? – Он привлек ее к себе, обнял, прижимая голову к груди. – Я не могу отказаться от тебя, ни за что не сделаю этого – ты нужна мне.

– Зачем?

– А может, я влюбился?

– Это глупо, Саша. – Коваль попыталась встать, но он не выпустил, прижав еще сильнее:

– Не уходи… побудь со мной немного еще, потом я отвезу тебя… пожалуйста…

Она осталась… Они занимались любовью почти до самого вечера, уже стемнело, и Марина отчетливо представила, как сейчас психует Хохол, сидя в «Хаммере» возле здания прокуратуры. Ее нет полдня, за это время можно в тюрьму сесть, а не то что со следователем побеседовать. Да и черт с ним, с Хохлом, – она имела право на свою личную жизнь, никак не связанную с ним. Однако благоразумие взяло верх над полученными эмоциями, и Марина приподнялась на локте, коротко глянула на блаженно растянувшегося в постели Ромашина:

– Саша, мне пора…

– Я не хочу отпускать тебя, – признался он, обнимая ее и пряча лицо на груди. – Может, останемся? Завтра суббота, и все выходные мы могли бы провести здесь…