Наталья Косухина - Ангелы плачут в июне (СИ)

- А в чём разница? - похоже, ему и вправду было интересно. - Почему в одних случаях ты входишь в транс, а в других нет?

- В первом случае я как бы соединяюсь с разумом человека, вижу всё

его глазами, мне доступны его мысли и чувства. А в роли наблюдателя - вижу происходящее со стороны. Я не знаю, что в этот момент человек думал и чувствовал. Словом, информация получается неполная, но энергии и времени тратится гораздо меньше.

Вот и в этот раз потребовалось не больше трёх минут, чтобы выяснить, что баба Варя не солгала. Я видела, как она выбросила халат в мусорный бак на территории амбулатории. Судя по моим ощущениям, был полдень. А Лариса погибла вечером, поэтому дальнейшую проверку я сочла нецелесообразной.

Глава 34

- Чёрт! Вот чёрт! - всё, что я смогла произнести, увидев на своём балконе свежевыстиранные полотенца.

- Зовёшь родственников, ведьма? - съязвил Войнич. Он загнал машину в гараж. Мы вышли.

- Родственники уже здесь. Бабушка вернулась. Теперь все эксперименты придётся проводить на твоей территории.

Ему эта новость не понравилась:

- Ещё чего! Почему?

- Потому что это для тебя я - исчадье ада, недостойное ходить по земле, а для неё - любимая внучка. Она просто не позволит мне рисковать жизнью.

- Ты же говорила - раньше она сама выводила тебя из транса.

- Раньше меня не душили. Я просто устанавливала причину болезни и убирала её на физическом уровне. Вот и всё - никаких путешествий в прошлые жизни. Однажды в образе пропавшего мужчины меня ударили кирпичом по голове, бабушка едва успела меня разбудить. С тех пор Василиса Аркадьевна относится к моей практике весьма насторожено.

- Василиса Аркадьевна - бабушка по материнской линии, урождённая Екатерина Максимовна, верно?

Да, надо признать он хорошо подготовился. Прямо одержимость какая-то, я вот родословные жертв отца до седьмого колена не изучала. Наверное, мне просто повезло - рядом оказалась Солана, сумевшая объяснить, что даже искупая прошлое, жить нужно непременно в настоящем. Значение имеет только то, что происходит здесь и сейчас, потому что ничего из минувшего уже не вернёшь, а будущее ещё не наступило. А вот чемпион, видимо, считает иначе.

- Верно, пришлось взять чужие имена. Василису Аркадьевну придумала я.

Как всегда когда речь заходила о моём прошлом, Войнич нацепил маску ледяного отчуждения. Надеюсь, за ней не пряталось нечто похуже.

- А твоё - кто придумал?

Я ответила не сразу. Нахлынули воспоминания.

- В детстве мама называла меня златовлаской. Я просто сократила.

- Твою маму звали Полина Нарышкина? Погибла в автокатастрофе за год до ареста мужа. Ей повезло. Умерла до того, как узнала, что жила со зверем.

Я отвернулась. Под лопаткой кольнуло. И чего он добивается? Ждёт, когда сорвусь и разрыдаюсь? Не дождётся!

- Изучил всё моё генеалогическое древо? Молодец, пять по ботанике, отлично постарался! Иди домой, я скоро приду.

Он удивленно поднял брови:

- И это всё? А где же твоя хвалёная защита?

Продолжаешь нарываться? Что ж, постараюсь оправдать ожидания.

- Соскучился по моим шуткам?

Он традиционно закатил глаза:

- Да уж! По твоим пошлым кабацким шуточкам!

Я подошла к нему почти вплотную:

- Вот именно! По пошлым и кабацким. Тебе нравится, когда я с тобой заигрываю, лицемер!

Как всё просто. Он сразу помрачнел и перестал хорохориться.

- Предупреждаю. Выбери другую линию защиты! Эта - опасна для здоровья!

Я вдруг почувствовала ужасную усталость, ссориться с ним не хотелось, не хотелось вообще ничего…

- А сам-то? К чему этот экскурс в прошлое? Думаешь, причинишь мне боль, и твоя собственная станет меньше? Не станет. Время оно как анальгетик - боль притупляет, но раны не лечит. Их больше нет: твоей мамы и моих родителей. И делая друг другу гадости, мы ничего не изменим в их прошлом, зато своё настоящее точно превратим в ад. Ты этого хочешь?

Он молчал, продолжая сверлить меня непроницаемым взглядом. Ладно, на диалог рассчитывать не приходится, придётся продолжать монолог:

- Мы оба сломаны прошлым и выбор у нас не большой: изводить друг друга, бередя старые раны, или оставить мёртвых в покое и думать о живых. Галю Шолохову ещё можно спасти, поэтому я выбираю второй вариант! А что выберешь ты, чемпион?

И снова целая минута ушла на игру в гляделки, у меня даже шея затекла (учитывая его рост, мне всегда приходилось смотреть снизу вверх). Наконец, он отвернулся и, проворчав: - “Не задерживайся! У меня ещё дела” - не оборачиваясь, направился к подъезду.