Марк Раабе - Надрез

Дэвид потрясенно смотрит на нее. Ему нужно время, чтобы осмыслить услышанное.

– Буг – как бродячий пес, – медленно говорит он. – Должен пометить каждое чертово дерево в городе. И не понимает, что прямо у его будки – самое красивое деревце в городе.

Шона хмурится, но потом улыбается.

– Знаешь, это самый дурацкий и самый красивый комплимент, услышанный мной за сегодня. Причем самый дурацкий и самый красивый одновременно. Должна сказать, теперь тебе не отвертеться от ложки сахара.

Дэвид опять краснеет. Он чувствует себя школьником.

В этот момент в кармане у него снова жужжит телефон.

– Если он и в этот раз не возьмет трубку, то больше никаких звонков, ясно? – рычит усатый полицейский.

Габриэль сидит, прижимая трубку к уху, смотрит на унылый пол камеры и надеется, что этот морж как-нибудь ненароком сунет свои усы в шредер. И вдруг гудки в трубке сменяются щелчком. Габриэль задерживает дыхание.

– Науманн. – У Дэвида всегда был не очень низкий голос, но звучит он неожиданно по-взрослому.

– Привет, – хрипло говорит Габриэль. – Это я.

На другом конце воцаряется тишина.

– Дэвид?

«Только не бросай трубку», – думает Габриэль. Тишина длится, кажется, целую вечность.

– Габриэль? Это ты?

– Да.

Дыхание Дэвида в трубке – словно шум прибоя.

– Удивлен? – смущенно спрашивает Габриэль.

– Я… Нет. Скорее шокирован.

– Давно уже списал меня со счетов, да?

Молчание.

– Ну ладно, – бормочет Габриэль. – Все в порядке. Я не жалуюсь.

– Ты… ты как? – спрашивает Дэвид.

Габриэль задумывается, что же на это ответить, но в дверь стучат. Морж подносит к окошку свои наручные часы и выразительно указывает на циферблат.

– Слушай, Дэвид, – поспешно говорит Габриэль. – Все это сейчас неважно. Я должен…

– Где ты, черт побери, был?! – наконец не выдерживает Дэвид. – Я думал, ты… то есть… Ты как сквозь землю провалился. В последний раз мы виделись в «Конрадсхее». Сколько лет с тех пор прошло? Двадцать? И теперь ты появляешься, как черт из табакерки, звонишь мне и делаешь вид, будто ничего этого не было?

– Дэвид, это важно, послушай меня! У меня проблема, я…

– У тебя всегда какие-то проблемы, – презрительно заявляет Дэвид.

Габриэль поджимает губы.

– Речь не обо мне, а о моей девушке. На нее напали в парке Фридрихсхайн, и теперь она исчезла.

– Обычно такими делами занимается полиция.

– Ты же знаешь, что я думаю о копах.

– Ну да. К тому же ты ведь все равно как раз у них, верно?

Габриэль замолкает. Он смотрит на окошко в двери камеры. Морж повернулся к двери спиной, и сейчас видна только его зеленая форма.

– Что тебе от меня нужно, Габриэль? Я имею в виду, если твоя девушка пропала, почему ты сам ее не ищешь? При чем тут я?

– Ты и не должен ее искать. Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь обзвонил больницы, ну и все такое. Я очень волнуюсь.

– Кто-нибудь… – ровным голосом повторяет Дэвид. Габриэль мог бы поклясться, что сейчас он качает головой. – Тебе нужно, чтобы кто-то позвонил в больницу.

Габриэль прикусывает губу.

– Нет. Конечно нет. Мне нужен ты !

– А почему ты сам не позвонишь?

– Я… меня задержали.

Следует неприятная пауза.

– Тебя задержали?

– Все не так, как ты думаешь, не волнуйся. У нас тут просто возникло небольшое недоразумение.

– О нет, – стонет Дэвид. – Ты в тюрьме, да?

– Да не в тюрьме я, – поспешно говорит Габриэль. – Меня арестовали, я в полицейском участке. И скоро выйду отсюда.

– Ну да. Понятно. Недоразумение. – Дэвид вздыхает. – Что ты натворил?

– Это сейчас…

– Неважно? – раздраженно перебивает его Дэвид. – А что важно? Мне двадцать лет пришлось привыкать к мысли, что ты мертв или еще бог знает что с тобой случилось, а теперь ты как ни в чем не бывало звонишь мне из камеры и я должен разыскивать твою пропавшую подружку? Что за бред?! Ты из психушки сбежал? Или наркотой обдолбался? Ты представляешь себе, какой это все бред?

«Из психушки» .

Габриэль поджимает губы.

– Ты мне не веришь, – горько говорит он.

Молчание.

Только дыхание Дэвида в трубке.

– Ладно, – наконец сдается Дэвид. – Прости меня, ну, насчет психушки. Но серьезно, я не знаю, во что должен верить. В последний раз, когда я тебя видел, тебя силком запихнули в смирительную рубашку. Ты был просто недееспособен.

– Меня накачали наркотой.

– Ты сам себя много лет накачивал наркотой.