Михаил Левандовский - 13 Сектор. Следствие против знатоков

Через пару минут, обременные двумя рюкзаками и жгучей тайной, мы подъехали к входу выстроенного еще к Олимпиаде аэропорта. На прямой вопрос наш случайный водитель, подвозивший в подержанном фольквсвагене-фургоне с кузовом, заваленным всякими полезными для индустрии гостеприимства штуками, ответил как-то невнятно:

— Большой человек был у нас. Я-то его не знал особо, но папа с ним хорошо знаком был. С ним почти все были знакомы.

Помахивая рюкзаками, мы пошли по терминалу. Он производил какое-то странное впечатление. Предновогодняя горячка уже улеглась, последние группы счастливчиков регистрировались на свои рейсы. Как и мы, они еще успевали проводить и встретить Новый год по российскому времени в Европе. На табло было указано, что регистрация на Белград — у тридцать девятой стойки. Я поморщился. Не люблю это число. Во-первых: тридцать девять — это тринадцать умножить на три. Во-вторых — Хичкок [72] Тридцать девять ступеней, конечно же. .

У тридцать девятой стойки стояло несколько человек. Потому, что они не образовывали правильной очереди, а напоминали облако, причем довольно хмурое, ноябрьское, легко было догадаться, что что-то пошло не так.

— Пропустите нас, пожалуйста, — обратился я к средних лет паре, облокотившейся на стойку, но явно не занятой разговором с девушкой в форменном шейном платке. — Нам на самолет в Белград зарегистрироваться надо.

Мужчина в порыжелой дубленке только хмыкнул.

— Извините нас, пожалуйста, — заговорила аэрофлотовская красавица, — у нас оказалось продано слишком много билетов на этот рейс. Овербукинг. Регистрацию пришлось закрыть досрочно. Мы вас, конечно, отправим, но завтра, наверное. Разумеется, компания компенсирует дополнительные расходы.

— Простите, но нас очень ждут друзья.

— Сейчас я ничем не могу по… — начала девушка и остановилась.

Я ненавязчиво постукивал по столешнице золотой картой часто летающего пассажира.

— Ох, ну вы же понимаете. Снять кого-нибудь с рейса я не имею права. Но вы улетите ближайшим маршрутом. Посидите чуть-чуть.

— Ты меня опять во что-то втравил? — С подозрительностью поинтересовалась Юля. — Что есть овербукинг?

— Ну, понимаешь ли, авиакомпании часто продают больше билетов, чем в самолете мест. Во-первых, кто-то всегда меняет планы. Во-вторых, иногда посредники не успевают корректно отчитаться.

— И что?

— Дальше — как повезет. Но авиакомпании чувствуют себя в долгу и таких пассажиров обслуживают идеально.

И действительно, к нам уже спешила от стойки стройненькая брюнетка в оранжевом. Не будь Юли рядом…

— Вы извините, что так вышло. Но улетите вы прямо сейчас.

— Ой, здорово, — обрадовалась моя спутница.

— В Белград?

Жизнь приучила меня к тому, что оптимизм чаще всего встречается с эпитетом необоснованный.

— Ой, не совсем, — к оранжевой аэрофлотовской форме добавился яркий румянец. — Сначала во Франкфурт, оттуда местный рейс в Женеву, а там уже — в Белград.

— Галопом по Европам, — припомнил я старую идиому.

Юлю она почему-то сильно рассмешила.

— А Новый год как же?

— Новый год по нашему времени встретите во Франкфурте. А по европейскому — уже в Швейцарии, на подлете к Женеве. Там пересадка совсем короткая, да и во Франкфурте час.

— Ну что же, вот и приключения, — резюмировала Юля.

«Это уже становится традицией», — я снова произнес это мысленно.

И мы отправились во Франкфурт.

По пути я рассказывал соседке историю своих предыдущих страданий молодого авиапутешественника.

— Овербукинг — страшный зверь и старый знакомый и вечно случается, когда уж совсем не нужен, — начал я. — Я только 31 декабря на него уже два раза нарывался. Самый первый раз было, когда мы с командой Новый год в Стокгольме встречать собрались. Сначала всей командой собирались, с женами, а кто и с детьми, потом народ один за одним отваливаться стал и под конец остались только капитан с будущей женой и друг мой Сашенька, тебе хорошо известный [73] Юле как раз не очень, хотя они и знакомы. Скорее, читателям предыдущей книги. . Рейс был удобный, в 9 утра, это, правда, значило, что вставать придется в семь, зато потом целый день перед Новым годом по городу гулять можно, Европой наслаждаться. Заехал я за Сашенькой, и все бы хорошо, да решили мы в Шереметьево перекусить. Тогда только второе Шереметьево и было, полет в Европу был еще событием — и позавтракать в Шереметьево казалось верхом крутости. Позавтракали мы — и на стойку регистрации, причем часика за полтора, глядим — очередь перед нами и почему-то вся желтая. Оказывается, у какой-то китайской группы стыковка была в Москве, они тоже в Стокгольме Новый год отмечать хотели, вот так мы с овербукингом и познакомились. И не мы одни, человек восемь нас было. А какой-то мужик солидный вообще кричал, что он в Исландию на новогодний прием к премьер-министру опаздывает. У менеджеров Аэрофлота тогда был подход простой: переложить проблему на плечи других менеджеров, да и домой им, наверное, хотелось. Предложили нам бизнес-классом в Осло полететь, а оттуда, мол, рейсы на Стокгольм каждые полчаса уходят. Ну что ж, бизнес-класс прямо сейчас, мы и согласились. Опять же на Осло-фьорд с воздуха посмотреть хотелось. Надеялись немецкий крейсер «Блюхер», при захвате немцами Осло торпедой потопленный, на дне увидеть. Ну что ж, уговорили, полетели мы в Осло, про бизнес-класс Сашенька потом в Живом Журнале написал, что разницы никакой он не видит, только вот если упадешь и разобьешь нос, то стюардесса приносит не бумажную салфетку, а льняную. А мне омлет понравился и свежевыжатый сок на завтрак, но я-то носа не разбивал.