Михаил Левандовский - 13 Сектор. Следствие против знатоков

— О! Тогда здорово, что вы именно ко мне в машину сели. Мне как раз консультация нужна. Хотите — денег за поездку с вас не возьму?

— Да нет, — сказал я, — деньги заплатим. Давайте ваш случай.

— Мне приятель калифорнийский, когда я его спрашивал, чем бы заняться, одно вещество посоветовал, японское. Там оно только в одном источнике, в слабом растворе встречается. Если в воду добавлять — и сердце лечит, и почки. А самое главное — хорошо мужское здоровье укрепляет, особенно в нашем с вами возрасте…

Я счел за благо немного обидеться — мне еще оставалось время до сорока, а водитель выглядел как минимум на шестьдесят. Но, если честно, в последнее время точность моих прогнозов по части возраста существенно снизилась. Своей будущей коллеге в начале нашего знакомства я дал двадцать с небольшим, хотя ей было и пока еще девятнадцать.

— Я бы подробно все описал, да при юной даме даже упоминать неудобно.

Я мысленно улыбнулся и опять щелкнул хвостом. Юная дама отработала некоторое время в «Распутье», самом известном стрип-клубе Москвы. Удивить ее было непросто. Собственно, она и не удивилась.

— Я бы сделала просто. — вдруг заговорила Юля. — Выставила бы по супермаркетам промоутеров — симпатичных девушек в меру коротких платьях. Ходили бы, улыбались и предлагали попробовать эту вашу чудо-воду.

«И что?» — подумал я, почувствовав себя на рабочем совещании. Конечно, улыбка симпатичной девушки приятна всегда. И глоток воды — освежает и заряжает, особенно когда ты толкаешь тележку, нагруженную продуктами на две недели вперед, половина из которых — тебе не особо-то и нужна. Это старая уловка маркетологов — в большую тележку так и хочется нагрузить побольше. Если вам хочется купить только то, что необходимо, — возьмите корзинку. Так, пора прекращать поток сознания. Не то новогоднее настроение точно сменится рабочим.

— И что будет? — спросил я уже вслух. — Ну настроение покупателям поднимем, конечно, но далеко не всем, у каждого свой взгляд на красоту. Чтобы начали покупать — нужен какой-то якорь в сознании. А здесь он никак не возникает. Не с чего.

— Ты меня слушать будешь? Что у вас, у руководителей, за отвратная привычка делать выводы с половины фразы? Можно я договорю? В емкость, из которой мы разливаем пробные образцы, надо добавить немного виагры. Совсем чуть-чуть. Чтобы эффект был небольшой, но был. Вы понимаете?

— Юля, это слишком смело. И вообще — обман потребителей, запрещено законом.

— Ну вас всех к черту! — Махнула рукой Юля, слегка погрустнев. — Как что-то интересное, так либо незаконно, либо аморально.

— Либо от этого толстеют, — добавил водитель, — в моей молодости так говорили.

— И в моей тоже, — поддержал я.

— Успокойтесь, и сейчас так говорят, — подвела черту Юля. — Но я на вас обижена. Такую идею запороли! [69] Обсуждаемая идея — вполне реальна. Они возникла как-то раз в нашем консалтинговом агентстве. В дело не пошла, но с тех пор мы используем ее как проверочную для клиентов — насколько они воспринимают смелые ходы.

— Ладно, Юля, я уверен, что у тебя будет еще много идей, — попытался успокоить я. — Лучше посмотри в окошко, пейзаж вокруг нас доживает последние дни.

Виртуоз-таксист завез нас в Шереметьево с «черного хода», с Рогачевского шоссе. Впереди уже показалась башенка старого аэропорта Шереметьево-1.

— Почему? — заинтересованно спросила Юля.

Мой ход по отвлечению сработал. Я продолжил:

— Скоро все снесут или модернизируют. А это ведь история. Смотрела старые фильмы? Там пассажиры спускались к самолетам из стеклянного павильона в виде рюмки. Там же устраивали торжественные встречи космонавтам, актерам, спортсменам. Даже разведчикам иногда. А теперь — увы. Мало таких терминалов у нас осталось. Терминал Тран Уорлд Эрлайнз [70] Уже не осталось. К сожалению. Все снесено за последние годы. в Нью-Йорке тоже под угрозой. Бетон — плохой материал для вечности…

Минуту мы проехали молча.

— А вот знаменитая стекляшка. — Я показал на небольшое кафе, украшенное летной символикой. — Сколько же здесь было выпито пассажирами и провожающими! И была известная традиция: когда провожали тех, кто улетал, казалось, навсегда, и не было никакой надежды встретиться, — сюда, после прощания во втором Шереметьево, доезжали или доходили на своих двоих, чтобы вспомнить. В те дни нам казалось, что из того мира — не возвращаются. Как сейчас помню — мы заедали плохой коньяк, хотя тогда поддельных-то и не было, были просто дешевые, пельменями, которые были еще хуже. А казалось — вкусно. Хотя рецепторы ощущали в основном уксус, которым эти пельмени щедро заливали.