Ольга Баскова - Проклятое золото

– Бери выше! – усмехнулся Анатолий. – На сцену даже не вышла, а выплыла сама Зайцева. Она долго обнимала Полякову, а потом затянула свою «Реку Волгу». Ну и голосина! Мне казалось, всё содрогается от его мощи!

– Поговаривают, Зайцева любит драгоценности, в частности бриллианты, – заметил судмедэксперт. – Почему бы не предположить, что этих двух дамочек связывала не только музыка? Я, помнится, от кого-то слышал, что наша Нонна передала ученице не только свои музыкальные знания, но и страсть к бриллиантам.

Петрушевский сразу посерьёзнел:

– Если это так, я нам не завидую. Где бриллианты, там всегда крутятся сами знаете кто. Ну, те, которых мы никогда не станем допрашивать.

Сарчук подумал, что следователь даже здесь не решился назвать имя родственницы высокопоставленной особы. Её любовь к бриллиантам была известна не только им – кажется, всему народу. Ходили слухи, что ювелирные магазины городов, которые вдруг вздумалось посетить этой даме, специально готовили ей дорогие подарки в виде сверкающих камешков. А ещё поговаривали, будто она была готова продать душу дьяволу, лишь бы заполучить драгоценности, которые не украшали её коллекцию. С помощью своего любовника, оперного певца, дама собирала информацию о тех, кто имел в закромах антиквариат, и где угрозами, где обещаниями – но только не деньгами – заставляла несчастных расставаться с ними. А что, неплохая версия, имеющая право на существование. Виктор бросил взгляд на следователя, подозревая, что Анатолий думает о том же. Если они правы – это висяк. Никогда и никто не подпустит их к могущественной особе.

– Ребятки, давайте ещё раз всё внимательно осмотрим, составим протокол и наконец отпустим наших понятых, – следователь словно только что заметил несчастных супругов и кратко объяснил их обязанности. Жена, стройная, несмотря на преклонный возраст, с копной седых волос, кивнула.

– Кстати, сестра покойной уже в пути? – поинтересовался Петрушевский. – А её муженёк, который вызвал милицию, почему нас не дождался?

– Сестре сообщили, и мужу тоже, – спокойно произнес Виктор. – Обещали быть.

– Отлично, – Анатолий погрузился в написание протокола, а закончив, дал прочитать понятым. – Если всё верно, распишитесь. Сами-то про покойную что-нибудь можете сказать?

Оба, как китайские болванчики, отрицательно замотали головами.

– Не допускали нас сюда, – призналась женщина. – Оно и понятно. Кто мы такие? Нам эта квартира по наследству от моей матери-художницы досталась. Вот с ней Нонна любила погонять чаи. А мы даже порог не переступали. Хотя при жизни Нонны у неё был проходной двор. Помнишь, Григорий, я тебе рассказывала? – она посмотрела на мужа, который по-прежнему стоял молча, будто истукан. – Нельзя так сближаться с учениками.

– В каком смысле сближаться? – не понял Анатолий.

– А вот как хотите, так и думайте, – усмехнулась женщина. – Из всех своих учеников наша соседка особо выделяла молодых красивых мужчин. А уж насколько близко она к себе их допускала – этого я вам не скажу. Свечу не держала.

– Можете назвать кого-то конкретно? – спросил следователь, с надеждой подняв на понятую серые усталые глаза. Если бы эта дама назвала имена и фамилии, она бы сильно облегчила их работу. Но соседка лишь недовольно тряхнула седой гривой.

– Если меня на порог не пускали, откуда мне знать фамилии её прихлебателей? – веско заметила она. – Вы уж сами ищите, товарищ следователь.

– А о потерпевшей тоже ничего не скажете? – Петрушевский цеплялся за соломинку.

– О Ниночке? – морщинистое лицо женщины оживилось. – Ниночка была золото. Странно, почему замуж не вышла при такой-то матери, – она запнулась и махнула рукой. – Впрочем, что тут странного? Если кто из этих прихлебателей и переключался на Нину, она гнала его. И правильно делала.

Разумеется, кто из «прихлебателей переключался на Нину» – следователь уточнять не стал. Этого женщина не знала.

– Ещё раз большое спасибо, можете быть свободны, – поблагодарил он супружескую чету и посмотрел на часы. – Не спешит что-то наша пара Шаповаловых.

– Сестра Нины не Шаповалова, а тоже Ельцова, – обернувшись на пороге, сообщила пожилая дама. – Живёт нерасписанная, бесстыдница. Ниночка совсем другая была, без ЗАГСа сожительствовать не хотела. Да и нужны были ей эти прихлебатели!

– Значит, по-вашему, Шаповалов тоже прихлебатель? – уточнил Анатолий, вспомнив о своей соседке, довольно симпатичной женщине средних лет, которая никогда не была замужем официально и совершенно спокойно относилась к сожительству. Мужчин она меняла как перчатки, и, когда его жена как-то поинтересовалась, почему Женя (так звали соседку) никак не свяжет себя узами брака, та без тени смущения ответила: