Светлана Алешина - Через тернии в омут

– Дима, что ты несешь? – почти закричала я.

– Тихо, тихо, девушка, на нас ведь люди смотрят! – одернул меня Алферов, нисколько не смущаясь. – Говорю тебе – в подъезде прозвучал выстрел, соседи вызвали нас. Картина следующая: твоя подружка валяется на полу без сознания, в руке у нее зажат пистолет. А рядом лежит труп мужика, вернее, парня лет эдак двадцати пяти, которому прислали пулю в лоб.

– Бред какой-то… – пробормотала я.

Алферов лишь плечами пожал и внимательно посмотрел на меня.

– А что за парень? – тихо спросила я.

– Так, парень, парень… – проговорил Алферов, шаря по карманам. – При нем был документ… Так, сейчас посмотрю. – Алферов наконец достал из кармана книжицу, открыл ее и прочитал: – Поздняков Антон Назарович, зарегистрирован по адресу…

У меня все оборвалось внутри. Все вчерашнее, все эти глупости насчет «барана», «моей девочки» и прочего показались сразу же какими-то нереальными, что ли. Реальность же заключалась в том, что Антон Поздняков, еще вчера сидевший с видом обиженного ребенка в моей машине, сейчас был мертв. И к тому же Алферов утверждал, что к смерти его причастна моя подруга.

– Я так понимаю, – медленно отчеканил Алферов, – что ты сюда приехала неспроста. Видимо, вы что-то задумали со своей подружкой.

– Дима… – тихо проговорила я, будучи не в силах сейчас препираться с капитаном. – Я тебе говорю правду. Я ничего не знаю о случившемся, для меня это как гром среди ясного неба. Давай не будем сейчас кричать друг на друга, мне необходимо поговорить с Наташей. Где она?

– Ага, прямо щаз-з! – неожиданно возмутился Алферов. – Побеседовать по душам с убийцей сразу после преступления, как это мило, как наивно! Вы, Ольга Юрьевна, вообще понимаете, что говорите? Информацию я вам и так даю выше крыши, а разговаривать посторонним лицам с подозреваемым – это уже, знаете ли, излишне.

– Дима, я нисколечко не верю, что это она его убила! – твердо заявила я.

– Мало ли во что ты нисколечко не веришь! – махнул рукой Алферов. – Я вот в бога не верю, а сколько людей в церковь каждый день ходят. Тут факты говорят сами за себя. Разберемся, конечно… Хорошо, если необходимую самооборону удастся доказать.

Алферов произнес это своим обычным, довольно насмешливым и ровным тоном и, отвернувшись от меня, широкими шагами прошел к подъезду. В этот момент подъездная дверь отворилась, и оттуда вывели Наташку. На руках ее были надеты наручники.

Вид у Наташки был ужасный – на голове с правой стороны запеклась кровь, ее подтеки виднелись и на лице, тушь размазалась под глазами, волосы были спутаны, одежда черт знает в чем перепачкана. Она шла очень нетвердой походкой, по лицу ее текли слезы, оставляя на грязных щеках белые полоски.

Увидев Калачову, я кинулась к ней.

– Куда? – перегородил мне дорогу один из милиционеров.

– Простите, это моя подруга, мне нужно с ней поговорить! – быстро проговорила я, показывая свое журналистское удостоверение.

– Не положено! – отрезал милиционер.

А Алферов отрицательно покачал головой, глядя в мою сторону. Вроде бы он сделал это с таким видом, что, мол, понимает – подруга и все такое, но действительно не положено. Глядел он на меня при этом очень даже строго, всем видом давая понять, что ничего противозаконного в этой ситуации предпринимать не будет.

– Оля! – тонким голосом вскрикнула Наташка и расплакалась в голос.

Разумеется, на милицию эти всхлипы не произвели никакого впечатления, и Наташку запихнули в милицейский «уазик».

– Слушай, мне было нужно десять минут, всего лишь десять минут, – тихо сказала я, с упреком глядя на Алферова.

– Не узнаю лучшую представительницу нашей славной провинциальной прессы, – пожал он плечами. – Да ладно, в отделении поговоришь, если время будет… А то тут глаз слишком много. Поехали. – Он кивнул на свою машину.

– У меня своя, кстати, могу и тебя с собой взять, – улыбнулась я.

– Да нет, благодарствуйте, – осклабился Алферов и исчез в салоне «шестерки».

В отделении Алферов посадил меня в своем кабинете, а сам сразу же вышел. Вернулся он примерно через час и сказал:

– Ну что, давай, общайся с ней, раз уж тебе так необходимо. Разумеется, если что выяснишь, сразу же мне доложишь…

Я пропустила мимо ушей его командное «доложишь». Это он просто заговорился, поскольку привык приказывать своим сотрудникам. Я же его подчиненной не была и становиться таковой не собиралась.

– Спасибо тебе, Дима, – с искренним чувством благодарности ответила я. – Большое спасибо.