Патрик Квентин - Он и две его жены, Кто-то за дверью, Леди из морга

Жирный Гриннинг колотил пухлыми ручками по перилам, захлебываясь от смеха:

- Ох, хотел бы я видеть физиономию этого парня.

Дежурный улыбался.

- Мы уже привыкли. Звонков по двадцать за день. Девчонки развлекаются. Всучат своему парню этот номер, да еще наплетут, что, мол, зовут неохотно. Вот тот и старается, пока не узнает, куда звонит.

Другой газетчик заметил:

- А ты девчонок для себя бережешь, да?

У него было лицо человека, спивающегося со скоростью, которую позволяет развить жалованье в 23 доллара в неделю.

Дежурный сделал обиженное лицо:

- Я женатый человек, мистер Джонсон, и ваши намеки мне не нравятся. Вам отлично известно, что я ни до одной из них не дотронусь.

- Ну, разумеется, не дотронешься, - Джонсон повернулся к жирному Гриннингу. - То же самое говорит и коронер. Только я замечаю, что у него всегда находятся дела внизу, стоит только появиться трупу смазливой девчонки.

Дежурный захихикал. Джонсон взглянул на часы.

- Странно, - сказал он. - Странно, что никто до сих пор не явился навестить милашку. По-моему, она весьма и весьма недурна.

- Недурна? - дежурный вновь вытер лицо занавеской. - После певички, ну, той, которую пришил дружок, я другой такой и не видел.

Где-то визгливо хохотала женщина. Дежурный продолжал:

- Не могу взять в толк, почему никто не идет опознать ее. Все газеты буквально кричали об этом случае. Или ее знакомые газет не читают?

Джонсон пожал плечами:

- Бывает, самоубийцы специально уезжают подальше - семью позорить не хотят.

- Скорее всего, так оно и есть, - Гриннинг облизал пухлые губы. - Наш редактор уверен, что Алис Росс - вымышленное имя. Уж слишком короткое. А у меня задание - узнать фамилии всех, кто станет о ней спрашивать.

- Они большие умники, наши редакторы, - сказал Джонсон.

- Нет, ребята, - дежурный вытер руку о халат. - Вы как хотите, а здесь что-то не так. Девчонка - высший класс, сразу видно, а остановилась в задрипанном отеле.

- Может, действительно, не хотела, чтобы ее узнали, - Джонсон извлек из кармана бутылку с мутной жидкостью. - Может, она ждала ребенка?

Дежурный прилип взглядом к бутылке.

- Да нет. При вскрытии никакого ребенка не нашли.

- Вероятно, не могла найти работу, - сказал Гриннинг. - В номере обнаружили всего четыре доллара.

Вновь раздался женский смех, резкий и противный, будто кто-то елозил металлической щеткой по оконному стеклу.

Со скамейки поднялась всклокоченная голова.

- Святые угодники, это что еще за чертовщина!

Уильям Крейн, частный детектив, вот уже три часа спал, сунув под голову пиджак. Дежурный ответил:

- Это чокнутая, она уже три дня смеется. Успокоить ее может только морфий.

Джонсон заметил:

- Судя по голосу, она с кошачьей живодерни.

Крейн сел:

- По-моему, пуля успокоила бы ее гораздо быстрее.

Перегнувшись через перила, Джонсон протянул ему бутылку. Крейн взял ее, понюхал, поболтал и вернул репортеру:

- Никогда не пью на работе, - солгал он, - что у тебя там?

- Разбавленный спирт, - ответил Джонсон. - Не признаю детских напитков вроде виски или джина.

Крейн присвистнул. На вид ему было лет тридцать, на самом деле - тридцать четыре.

К нему осторожно подбирался Гриннинг:

- Вы тот самый детектив, который расследовал уэстлендское дело?

Крейн покосился на него.

Джонсон глотнул, с шумом выдохнул и сказал;

- Это Гриннинг из "Геральд". Прислали вместо парня, который торчал здесь, когда ты явился.

Часы с разбитой физиономией пробили три раза. Крейн вздохнул:

- Сплю с двенадцати часов.

- Ага, и еще как спишь, - добавил дежурный. - Я уже собирался тебя вниз тащить.

- Я прочитал все, что было в прессе по этому делу, - не унимался Гриннинг. - Что помогло вам разобраться?

Крейн поманил его пальцем:

- Я каждый день съедал по две тарелки гренок за завтраком, - сообщил он.

Джонсон сказал:

- Черт, ну и жара. Пожалуй, я предпочел бы оказаться в мертвецкой.

Дежурный махнул рукой:

- Вентиляторы гонят вонь снизу.

Джонсон выпил еще и предложил:

- У меня идея. Давайте сыграем.

Сумасшедшая хохотала. Крейн поднялся:

- Согласен на что угодно, только бы эту даму не слышать.

- Значит, такая игра. - Джонсон сунул бутылку в карман. Мы спускаемся в мертвецкую. Один берет себе белых мужчин, другой - черных, третий - женщин, белых и черных. Такса - десять центов. Предположим, ты, - он ткнул пальцем в Крейна, - берешь белых мужчин…

- Нет, - возразил Крейн. - Я люблю женщин.

Дежурный вытер лицо занавеской.