Эмили Барр - Ночной поезд

– Да, – кивнула я. – Это было бы чудесно.

Рождество наконец-то закончилось. Мы с Сэмом отметили Новый год в Фалмуте только вдвоем. Там мы ни с кем не разговаривали, а после побрели домой сквозь послеполуночные толпы людей, отрезанные от окружающего шумного веселья. В первый вечер нового года я обняла мужа и тронулась в путь с предательски легким сердцем, с предательски учащенным пульсом, чтобы успеть на поезд. Гай ждал меня в вагоне-салоне. Все так, будто и не было этого перерыва.

Недели проходили как одно сплошное расплывчатое пятно. Я была одержима Гаем до умопомрачения. Я никогда не испытывала ничего подобного. Я желала лишь быть с ним, дотрагиваться до него, разговаривать с ним. Все остальное не имело значения.

Я узнала каждый дюйм его тела, а он – каждый дюйм моего. Оглядывая незнакомцев и коллег, я спрашивала себя, испытывали ли они когда-нибудь такую сексуальную одержимость. Начинались ли браки других людей с этих фейерверков? Потому ли Леон советовал мне, когда я познакомилась с Сэмом, не выходить за него? Предвидел ли он то, чего не смогла прозреть я: что однажды вдруг наступит нечто подобное, подхватит меня и увлечет за собой?

Я так долго была хорошей. Когда-то давно я была плохой, и вот теперь я стала такой снова; но на этот раз я плохая по-другому, и ставки ниже. Возможно, поэтому я справлялась.

Даже чувство вины, ложь, волнение на лице Сэма, когда я приезжала домой в субботнее утро, и его грусть, когда я уезжала вечером в воскресенье, не смогли меня остановить. Я знала, что поступаю дурно. Знала, что мой брак закончился. Мне хотелось развестись немедленно, но что-то всякий раз меня останавливало: иногда это было ожидание, что чары рассеются и я брошусь обратно к Сэму и стану молить его о прощении, спрашивая себя, во что, черт возьми, я играла. Иногда я уже открывала рот, чтобы во всем признаться, но тут же обнаруживала, что не могу. Я хотела Гая, одного только Гая, постоянно.

Дома я бывала мила с Сэмом, как на Рождество. Я вела себя с ним милее, чем когда-либо прежде. Я была тактична и заботлива, интересовалась всем, что он говорит, и находила силы, чтобы ходить с ним на прогулки и сидеть в пабах. Время от времени я занималась с ним сексом, представляя, что он мой любовник. Я ненавидела себя за то, что это делаю, и одновременно за то, что этого не делаю.

Мне повсюду виделись тени и фантомы. Я чувствовала, что кто-то за мной следит, знала, что я в опасности, хотя реальная ли это была опасность или мой ум просто преобразовывал внутреннюю тревожность в ощущение внешней угрозы, я сказать не могла. Я старалась убедить себя, что мне лишь мерещится пагубное присутствие кого-то, кто следит за мной из-за углов, таится за дверями. Я почти надеялась, что кто-то сфотографирует нас с Гаем в Лондоне, потому что это побудило бы нас к решительным действиям.

Я села в поезд до Хендона и провела там полдня, чтобы закончить начатые приготовления, а после этого постоянно таскала с собой свой аварийный комплект. От этого мне стало чуть-чуть лучше. Я не могла никому сказать о совершенном, потому что те, кто не боялся по-настоящему за собственную безопасность, не поймут. Я надеялась, что никому никогда не придется это узнать. Я всегда была готова к побегу, если придет нужда; и этот план у меня был самый лучший.

Сланцево-серым днем я стояла под дождем на мосту Ватерлоо, держа огромный зонтик, который нашла на работе и который, похоже, никому не принадлежал. Он был клетчатый и нелепый, и я рисковала попасть кому-нибудь в глаз его торчавшими спицами, зато он защищал от дождя.

Я быстро осмотрелась вокруг, ощущая на себе чей-то взгляд с противоположной стороны дороги, но там никого не оказалось.

Дождь падал в мутную Темзу, рисуя на воде концентрические круги. Подо мной проплыл туристический пароходик, почти пустой. Здание парламента, колесо обозрения, Саут-бэнк [35]: я могла произвести серьезный осмотр достопримечательностей, просто стоя здесь в ожидании.

Я заметила Гая, когда он был еще далеко, – одинокая фигура среди спешащей с работы толпы. Уже почти стемнело, горели уличные фонари, автобусы и такси, громыхая мимо, поднимали маленькие фонтанчики водяной пыли. Тем не менее я тотчас его узнала и стояла абсолютно неподвижно, высоко держа свой зонтик, чтобы минимизировать неудобство для остальных.

Я полюбила его, безраздельно и страстно. Это секрет, которым я не могла поделиться ни с кем, даже с самим Гаем. Если я ему расскажу, он может испугаться и перестать со мной видеться, и тогда мой мир рухнет. Я жалела, что мы не встретились в другое время, когда оба были свободны. Я бы хотела, чтобы его дети были моими детьми. Я бы хотела, чтобы у нас была совместная жизнь, ипотека, муниципальный налог [36]. Мне бы хотелось, чтобы мы вместе проводили выходные, читая газеты и орудуя пылесосом, раздражаясь друг на друга. Я делала бы все это с радостью, потому что наши отношения были бы основаны на абсолютной любви и вожделении.