Виктория Платова - Тингль-Тангль

– Хочешь, займемся сексом?

Ваську так и подмывает сказать ты уже занимался сексом, но в данной ситуации лучше промолчать. Ямакаси бывает очень милым, он, несомненно, привязался к ней, развлекает историями, в которых трудно отличить правду от вымысла. При его красоте, экзотичности, грации, умении летать над крышами и вечной сиесте, которую он носит в карманах штанов, – при всем этом он мог выбрать не Ваську, любую другую. И любая другая с радостью согласилась бы стать его девушкой.

Исключение составляют лишь оголтелые феминистки, лесбиянки, Валерия Новодворская и те ненормальные, что мечтают о карьере в крупных компаниях, адвокатских конторах и органах государственного управления.

Васька искренне верит: таких наберется немного.

– Скажи, милый… Я хоть немного тебе нравлюсь? – голос Васьки немного подрагивает, черт знает что, уж не влюбилась ли она?

Определенно нет.

– Нравишься ли ты мне? – он с готовностью закрывает глаза и принимается ощупывать ее лицо кончиками пальцев, как это сделал бы слепой. – Ты хочешь знать, нравишься ли ты мне?

– Да.

– Что это? Берега прекрасных озер? – пальцы Ямакаси касаются Васькиных век. – Они заросли лилиями? Они заросли камышом?..

– Это всего лишь глаза, – уточняет Васька.

– А это? Что это? Чудесный склон чудесной горы? – пальцы перемещаются ниже.

– Это всего лишь нос…

– Может быть, это – вершина бархана? Гребень волны?

– Это губы, милый…

Густопсовая банальщина, любовный примитив. Штамп, стершийся от частого употребления, как правило, за ним следуют манипуляции с застежкой от лифчика и просьба раздвинуть ноги; услышав такую неказистую игру слов Васька рассмеялась бы в лицо любому парню, попросила его покинуть помещение и больше не утруждать ее визитами.

Но в исполнении Ямакаси банальщина вдруг приобретает сакральный смысл.

– Ты все еще хочешь знать, нравишься ли ты мне?

– Да.

– Вот что я скажу тебе, кьярида… Только не обижайся на меня.

– Я постараюсь, – упавшим голосом говорит Васька.

– Я… Я хочу жениться на тебе!

Ослепительно сверкнув, глаза птицы Кетцаль на мгновение подергиваются матовой пленкой и тут же снова выпускают свет; перья птицы переливаются и дрожат. Она распускает хвост (украшенный картинками непристойного содержания) и оглашает окрестности победным криком.

В этом – весь Ямакаси. Никогда не поймешь, шутит он или говорит серьезно.

– Я согласна, – хохочет Васька. – Только при одном условии.

– Можешь не прописывать меня в своем колумбарии…

– Нет-нет… Я не то хотела сказать… При условии что Тобиас Брюггеманн будет на нашей свадьбе шафером.

– Не волнуйся, кьярида, – улыбка сходит с лица Ямакаси и все черты его обостряются. – От Тобиаса Брюгге-манна тебе не отвертеться.

…Они повторяют полеты два или три раза в неделю: предпочтение отдается центру, Васильевскому и Петроградке, Чук и Гек не встретились им ни разу. Взбираясь на крышу, Васька непременно вспоминает о Гоа и юго-западной оконечности Португалии (живы ли перцы? что-то они запропали, могли хотя бы звякнуть, вот и верь после этого в вечную любовь).

Вспоминает – и тут же забывает.

Ревнивая близость неба не позволяет ей думать ни о чем другом, кроме самого неба. Касаясь макушкой его внешнего края, видя впереди себя (или чуть справа, или чуть слева) полотняную спину Ямакаси, Васька чувствует себя почти счастливой.

И нет никаких других причин, чтобы не чувствовать себя подобным образом.

Ямакаси вовсе не альфонс, как можно было бы предположить, исходя из содержимого рюкзака. Каждое из его возвращений после непродолжительной отлучки знаменуется фруктами, мясной нарезкой, холодными вареными креветками и пивом. А недавно он подарил Ваське дорогое белье из дорогого магазина: говорят, девушкам нравятся, когда их парни дарят такие вещи. Ямакаси считает себя ее парнем – это произвело на Ваську гораздо большее впечатление, чем само белье.

Лучше не думать о нем – о белье, не о Ямакаси.

Выбор белья обнаруживает, что Ямакаси знает в нем толк. Фирма не самая раскрученная, скорее – отличающаяся аристократизмом и респектабельностью. К тому же фактура и цвет белья идеально подходят к Васькиной коже. Для парня, у которого есть только одна жилетка, одни штаны и сандалии эспарденьяс, такой выбор можно считать поразительным. Скольким же ещедевушкам он дарил то же самое?

– Оказывается, ты большой специалист по женскому белью, – подначивает Ямакаси Васька.