Виктория Платова - Тингль-Тангль

Значит, ты теперь повариха?

Это называется по-другому, – парировала Мика, но как именно, уточнять не стала.

И вся ваша компания ест твою стряпню?..

Каши, яичница, замороженные овощи, магазинные котлеты и битки – вряд ли такой набор мог устроить какую бы то ни было компанию; но Васька предпочитала думать именно о них и совсем не думать о рыбе в медных лапах зимородка. Думать о рыбе со специями из жестянок означало вновь и вновь возвращаться к ночному кошмару. С ним все произошло совсем не так, как с другими кошмарами, – он не позабылся, не стал смешным, нелепым и не стоящим внимания. Напротив, каждый раз случайно наткнувшись на него в темных закоулках памяти, Васька испытывала иррациональный ужас.

Он потускнел лишь со временем.

Года через три-четыре, когда Ваське удалось завалить его массой других событий, тут же становившихся воспоминаниями. Такими, как гибель Бычка, например. К пятнадцати нелепый и мешковатый Бычок вытянулся и оброс легкими мускулами: он серьезно увлекся фристайлом и прыжками с трамплина, принял участие в нескольких соревнованиях городского; и областного масштаба и даже успел завоевать место в первой двадцатке. Васька нравилась обоим – и Лехе, и Бычку, детская дружба незаметно переросла в некое подобие первого робкого чувства. И, если бы Ваське пришлось выбирать, она, несомненно, выбрала бы продвинутого Леху – рассказчика сумасшедших историй, кладезя всевозможных (в основном – бесполезных) знаний; рот у Лехи не закрывался, и в этом он выгодно отличался от молчаливого Бычка.

Они признались Ваське в любви одновременно. Так и сказали: вот мы. Вот ты. Тебе и решать, чьей девчонкой быть, Васька.

Конечно, она бы выбрала Леху, если бы Леха не был активным интернет-пользователем.

С некоторых пор он зависал в чатах и на каких-то диковинных интернет-конференциях, скачивал музыку и картинки, входил сразу в десяток интернет-сообществ и соорудил собственную страничку, которая (не сегодня-завтра) грозилась перерасти в полноценный сайт.

Леха взахлеб рассказывал об Интернете, считая его самым гениальным изобретением человечества. И никак не мог взять в толк, почему же Васька так к нему равнодушна.

Нет, Васька не была равнодушна к Интернету.

Она его ненавидела.

С ее крайней, редко встречающейся формой дислексии пялиться в экран монитора бесполезно. Все равно ничего не прочтешь, а если уж особенно сильно напряжешься, то разум выдаст тебе гору разрозненных паззлов, на каждом сантиметре поверхности, – только и всего.

Интернет-Леха потерян для нее навсегда.

А Бычок – вот он. Молчун, не склонный что ни секунду изрекать премудрости. К тому же Бычок занимался опасным делом, а опасные дела всегда привлекали Ваську, Благодаря Бычку она и сама втянулась в экстремальный спорт, обросла собственными новыми друзьями с ветром в голове и сноубордами подмышкой. С одним из них она даже закрутила роман, в то время как Бычок отправился на соревнования куда-то в Карелию. И уже подготовила небольшую речь, общий пафос которой сводился к «мы расстаемся». Речью Васька так и не воспользовалась – Бычок погиб.

Сломал себе шею – исполнение тройного сальто оказалось неудачным.

Гибель Бычка совпала по времени с открытием ресторана «Ноль за поведение».

Тогда новое место работы сестры мало волновало Ваську, кто мог знать, что через каких-нибудь три года и она окажется там.

Любая другая работа, кроме совсем уж бросовой (типа посудомойки, или дворника, или уборщицы, или сотрудника собачьего приюта), представляла для Васьки определенные сложности. Она не могла устроиться даже курьером: от курьера требовалась не только мобильность, исполнительность и хорошая память, но и умение ориентироваться в массе адресов, кабинетных табличек и телефонных номеров. При Васькиной редкой психологической особенности (как называла дислексию политкорректная Мика) это тоже было весьма проблематичным.

И когда Мика предложила ей поработать официанткой в «Ноле», Васька неожиданно для себя согласилась. Хотя и понимала, как это выглядит со стороны:

триумф паука.

Паук, не мытьем так катаньем, добился своего: он стал нужным Ваське.

Трудно представить что-либо более ужасное, чем этот скорбный факт.

И вот теперь чудесная птица Кетцаль, за спиной которой сидит Васька, спрашивает: не сука ли ее сестра?

Долго, слишком долго Васька обдумывала ответ.