Виктория Платова - Тингль-Тангль

Домашняя футболка с надписью «practice makes perfect», застиранные спортивные штаны, невразумительные, забранные в пучок волосы, резиновые перчатки по локоть – такой предстала Мика новому возлюбленному Васьки.

Вернее – его спине.

Он только что вынырнул из душа, но вода (вместо того, чтобы стекать на пол и образовывать лужицы у ног) странным образом собиралась в капли и улетучивалась с тела – оно высыхало прямо на глазах. Прежде Мика никогда не видела обнаженных мужчин так близко – картинки из анатомического атласа, фильмы категории «В» и телевизионные репортажи с чемпионатов мира по плаванию – не в счет. К тому же у нового возлюбленного Васьки, в отличие от адептов баттерфляя и вольного стиля, не было даже плавок.

Сплошные голые ягодицы.

Еще один помешанный на ню, с неприязнью подумала Мика, тут же вспомнив о Ваське: хороша пара, гусь да гагара.

Впрочем, неприязнь почти сразу сменилась острым любопытством.

Все из-за татуировок, подобных Мика даже по телевизору не видела. Даже в tattoo-салоне, куда однажды заглянула тайком, чтобы выяснить, что означает странный пятилистник, выбитый на Васькином плече.

Вразумительного ответа она так и не получила.

А татуировки на теле нового Васькиного возлюбленного и вовсе были экзотическими, их оказалось так много, что у Мики зарябило в глазах. Самые маленькие татушки (по виду похожие на манжеты) украшали щиколотки и запястья. Геометрический орнамент поднимался от ступней к бедрам, от пальцев к плечам; он украшал и ягодицы, так что, строго говоря, их можно было считать не такими уж голыми. Татуировки – все эти круги, лепестки, маленькие солнца, подобия крестов, волнистые и прямые линии, – обвивали позвоночник, сидели на лопатках, прятались под ребрами. При кажущейся беспорядочности, в них прослеживалась строгая система, и, как ни странно, – иерархия, одни подчинялись другим, другие – третьим, и все вместе пытались подчинить себе Мику.

Гипнотические штучки.

Мика почувствовала, как у нее слабеют ноги, а к горлу подступает тошнота, как будто она заглянула в колодец или в пропасть. Лучше отойти от края, перестать пялиться, а то так недолго и сознание потерять.

Между тем новый Васькин возлюбленный не обращал на вцепившуюся в косяк Мику никакого внимания. Он натянул белые полотняные штаны прямо на татуированные ягодицы (посредничества трусов или плавок не понадобилось), он накинул на плечи такую же белую полотняную жилетку, – и только после этого, так и не обернувшись к Мике, тихо сказал:

– Привет.

С первыми звуками этого вкрадчивого, убаюкивающего голоса Микина тошнота усилилась, а через секунду к ней добавилось пересохшее горло.

– Это вы мне? – прошелестела Мика.

– Кому же еще? Мы ведь здесь вдвоем, не так ли? Привет.

Резиновые перчатки по локоть явно проигрывали ослепительно белым штанам, но Мика даже не подумала их снять.

– Вы новый Васькин возлюбленный? – она нарочно употребила именно такую, жалящую формулировку. «Новый» предполагало наличие огромного количества старых, что автоматически переводило Ваську в разряд потаскух по призванию, рабынь собственного либидо, дешевых экспериментаторшей, нимфоманок с дисконтной картой на посещение частного венерологического кабинета.

На условиях полной анонимности.

– …Не думаю, что новый. Думаю, что единственный. Лихо.

Мике почему-то захотелось расплакаться. Татуированному типу в белых штанах за смешное количество времени удалось то, чего не удалось Мике за всю жизнь: приручить Ваську.

– Я бы на вашем месте не обольщалась, молодой человек, – только и смогла выговорить она.

– Я и не обольщаюсь.

Наконец-то он повернулся, наконец-то!..

Буйство татуировок продолжилось, казалось, они просто переползли со спины на грудь, на ключицы, на нижнюю часть шеи. Этот тип управляется с ними, как со стадом послушных овец, как с табуном объезженных лошадей, он настоящий пастух, настоящий ковбой, да-да-да! Немудрено, что и Васька оказалась в поголовье, должен же был хоть кто-нибудь укротить ее неистовую младшую сестру.

Пусть это будет он.

Единственный.

Тип и вправду оказался единственным в своем роде. Даже смуглая Васька рядом с ним выглядела бы отбившейся от гномов Белоснежкой. И все же он не был черным и не был мулатом, как Ив. Его кожа имела странный древесный оттенок – то ли сандал, то ли каучуковое дерево, Мика так и не решила. Его кожа была абсолютно гладкой, как будто смазанной оливковым маслом или медвежьим жиром; ни единого волоска Мика на ней не заметила.