Людмила Феррис - Ценник красивой жизни

– Думаю, что своего любовника и моего «друга» мэра Шинкова. Более того, пыталась шантажировать его! Вероятно, эту запись по радио слушал весь город!

– С ума сошла! – ахнула Ира. Ася сидела молча, обхватив голову руками.

– Кое-кто считал, что эту запись Рита спрятала у Яны, но Яна все отрицала, да и вообще была пьяна.

– Сима, у тебя накопился опыт общения с нетрезвыми дамами!

– Это хорошо или плохо, девочки?

– Любой опыт – это хорошо, лишь бы ты не спилась.

– Не дождетесь!

– Ну и что Яна?

– Она ничего не знает, хотя Рита у нее некоторое время жила.

– А можно мне познакомиться с Яной? – спросила Ася.

– Ты определись, Алла или Яна! Да и зачем рвать душу? Прости, Аська, но ты еле-еле семью спасла от «любимой дочки», уж не обижайся на правду!

– Понимаете, девочки, я не достучалась до ее сердца, физикой пыталась «кормить», а ей надо было душу лечить.

– Хорошо! – подскочила Сима. – Я ведь тоже общалась с директрисой детского дома по поводу Ритки.

– Зачем? – удивилась Ася.

– За тебя переживала, думали с Ирой, как тебе помочь?

– То есть вы за моей спиной ходили в детский дом?

– Нет, надо было объявление по радио дать, опубликовать, как запись Шинкова, чтобы город обалдел! Мы ходили поговорить о Рите, чтобы тебе помочь.

– И что?

– Наталья Петровна сказала, что Рита, увы, исключение из правил и что ты об этом знаешь, она тебе говорила.

– Говорила, – печально констатировала Ася.

– Ну, раз ты знаешь все сама, зачем сыпать соль на рану? И не надо тебе никаких Аллочек и Ян. Ты лучше! Но душа человеческая потемки, поэтому ты знала Риту настолько, насколько она позволяла тебе ее знать. У тебя, Аська, есть опора и плечо, это Никита, не упусти его еще раз, не делай ошибок.

– Что теперь будет с нашим мэром? – задала Ирина вопрос, мучивший ее весь вечер.

– Если он думает, что выкрутится и на этот раз, то заблуждается. Весь город только о диктофонной записи и гудит, голос его узнаваем, – отчеканила Сима. – Еще будет статья в газете. Но Инга явно об этом знала, обо всех его делишках.

– Извините, может, вы меня осудите, но мне Ингу не жалко, – проговорила Ирина. – Хотя за помощь ей спасибо. Мы улетаем с Володей через три дня на операцию в Германию, старший сын летит с нами. Врачи обещают благоприятный прогноз, снимки, анализы мы в клинику выслали, но это все предварительно. Но мы все равно верим, что Володя поправится.

– Ирочка, милая, ну конечно поправится. Справедливость в жизни существует. Я скажу вам то, что еще никто не знает. Когда я общалась с Ингой, то она дала понять, что располагает информацией про Ритку, значит, кто-то ей про девочку нашу рассказывал, и думаю, что это молодой охранник Шинкова, я слышала, как она говорила с ним по телефону и называла мужа «Он». Это Инга отдала запись на радио, больше некому, она эту запись искала и, значит, нашла.

– А что ей оставалось, несчастной? Ходить, пасти своего муженька, ставить его в такие ситуации, чтобы он ей был обязан.

– Какие судьбы женские, как стволы у дерева, то прямые, то кривые, то вбок растут, то вниз загнутся, замирают зимой, как неживые, копят силы, а когда весна приходит, то мощно выкидывают зеленые листья вопреки всему и зеленеют, цветут, плодоносят, ничто с природой совладать не в силах, – тихо проговорила Сима. – Вернетесь с Володей из немецкой клиники, обязательно пойдем в наш концертный зал, скоро пианисты московские приезжают на музыкальный фестиваль. Билеты за мной. Я теперь весь редакционный коллектив на концерты буду водить.

– А мы с Никитой?

– Как же без вас. Вы тоже в нашей компании.

– А твоя компания? Аванесов? – спросили подруги и весело рассмеялись, радуясь за Симу.

А Серафима тряхнула головой и твердо ответила:

– И Аванесов!

За окном хмурилась осень, ветер рьяно поднимал и кружил по асфальту опавшие листья, и казалось, что огненные клубы пыли поднимаются над дорогой и несутся вдаль, оставляя город одиноким и обнаженным.

За пятнадцать минут до происшествия

Ей хотелось именно это пальто, она видела его вчера в универмаге, даже примеряла, ей казалось, что ее фигура в этом пальто выглядела соблазнительной и неотразимой. На покупку пальто Бухлова уговорить удалось, хотя каждое приобретение для нее обсуждалось долго и придирчиво.

– У тебя вроде пальто есть.

– Такого – нет.

– А зачем человеку два пальто? – удивился Бухлов.

Продавщицы шептались, желание продать дорогое пальто у них, конечно, было определяющим, но девица им категорически не нравилась, она была нагло настойчивая. Они повидали и знали таких покупательниц, выдавливающих покупку из своих «папиков». Рита окинула девчонок презрительным взглядом, они были сейчас для нее просто обслугой, и что они думают, ее абсолютно не интересовало. Бухлов вздохнул.