Сьюзен Льюис - Тайная жизнь Софи

– Я знаю, ты любила наш дом в Уэйверли…

– Больше не люблю, – заверила Кася. – Зная то, что мне известно сейчас, я рада, что мы уехали оттуда.

Томаш привлек ее к себе, заглянул в глаза и почти недоверчиво спросил:

– Ты никогда не сомневалась во мне, правда?

– Нет, не сомневалась, – ответила она. – Я только боялась за тебя.

– Но больше не боишься?

Кася покачала головой.

– Ты все сделал правильно. Полиция тебе поможет.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть на детей, игравших у кромки прибоя, Кася почувствовала, что любовь переполняет ее сердце. Томаш вернулся, и для них это было самое главное, несмотря на то, что они бежали из дома глухой ночью и теперь находились в незнакомой стране, где люди не всегда понимали английский язык. Но она все равно чувствовала, что они будут здесь счастливы.

В понедельник Томаш вышел работать на стоянку для яхт, где управляющим служил его двоюродный брат Артур. Ирландия была благосклонна к Артуру, и он был уверен, что она хорошо примет Томаша и его семью. Жена Артура, Шавон, уроженка Кинсейла, работавшая в местной начальной школе, на следующей неделе собиралась устроить детей в младший класс, а Кася обзванивала местные дома престарелых, надеясь получить работу.

Им повезло ускользнуть от кошмара, который мог поглотить их в Кестерли, и еще больше повезло встретить радушный прием и начать все заново. Скоро, когда наступит подходящее время, Оленка и Глин присоединятся к ним, а следующим летом ее родители, возможно, навестят их.

– Томаш! – восторженно крикнул Антон. – Только посмотри на это!

– Это сокровище! – кричала Аня, подпрыгивая вверх-вниз.

Чмокнув Касю в нос, Томаш бегом поспешил посмотреть, что там такое, а она пошла следом, прикасаясь кончиками пальцев к медальону, висевшему на шее. Это был медальон Непорочного зачатия, который ей дала мать перед отъездом из Польши.

Хотя она знала, что уже слишком поздно просить о помощи после смерти Софи, но каждый день молилась за нее и будет продолжать это делать. Особенно завтра, когда состоятся ее похороны.

Блаженная Мария Фаустина, милосердная Дева, окружи своей добротой милую Софи и защити ее своей любовью. Спой ей нежную песню на Небесах .

– Ты уверена, что не хочешь ничего покрепче? – осведомился Грэм, когда передал Энди чашку кофе.

– Кофе вполне подойдет, – заверила она, усаживаясь в резное кресло с вышитым сиденьем, напоминавшее египетский трон. Они сидели на веранде его дома в центре старого квартала Кестерли, бесконечно интересного для нее места, наполненного скрытыми сокровищами и историями. Еще до встречи с Грэмом она стремилась как можно больше узнать о мире старых мастеров, научиться разбираться в ценностях и винтажах, распутывать загадки прошлых эпох. Это казалось чрезвычайно далеким от ее собственного мира, больше похожим на рыцарские романы и фэнтези, чем на грубую реальность.

– Значит, похороны состоятся завтра? – спросил он, усевшись за столом и пристально глядя на нее озабоченными серыми глазами.

– На самом деле это будет больше похоже на обряд поминовения, – ответила она. – Ее тело вчера кремировали, и там было лишь несколько человек, включая меня. Завтра будет больше народу…

Она замолчала, когда зазвонил телефон Грэма, и подождала, пока он говорил кому-то, что скоро свяжется с ним. Когда он положил трубку, Энди решила больше не возвращаться к разговору о Софи. Ни к чему рассказывать Грэму об эмоциональном очищении, которое она испытала во время подготовки к церемонии. Они еще не были настолько близки, чтобы он мог понять, что это для нее значит.

– Я прочитал о твоей сестре в газете, – сказал он. – Мне жаль. Должно быть, для тебя это было очень трудное расследование.

Он опустил глаза, и Энди ощутила досаду на себя за то, что недооценила проницательность Грэма.

– Мы нашли Софи, – тихо сказала она. – Остальное не имеет значения.

Грэм не стал возражать и как будто понял, что она не хочет говорить о своей сестре.

– Ее родители присутствовали на кремации? – спросил он.

Энди покачала головой.

– Они не просили об этом, и им все равно бы не разрешили это сделать. Завтра их тоже не будет.

Ему не нужно знать о том, что она получила письмо от Гэвина, или о том, что она решила осуществить его желание попрощаться с дочерью. По правде говоря, она предпочла бы вообще не думать о Гэвине.

Энди поставила чашку на стол и сказала:

– В конце недели я собираюсь подать официальное прошение об отставке.