Андрей Троицкий - Напролом

В то время, когда Курляева искала защиты соседей и рыдала, усевшись на лестничные ступеньки, Тимонин нашел свой портфель, поправил перед зеркалом галстук. Вышел из квартиры, захлопнув дверь, спустился вниз. Через пару минут он шагал по тротуару, помахивая портфелем и насвистывая аргентинского танго.

Над улицей поднимался белесый полупрозрачный дым. За городом полыхали леса и торфяные болота. Тимонин уходил в неизвестность.

С вокзала машина, которую прислала Ирина Павловна за Девяткиным, доставила его не на московскую квартиру, а в загородный дом Тимонина на Рублевке. Хозяйка встретила гостя на пороге двухэтажного дома, стены которого снаружи выложили темным канадским кирпичом. Тимонина, кажется, не заметила шикарный прикид Девяткина: новый костюм, туфли и модный галстук.

Вслед за хозяйкой он прошел в каминный зал, который уже отремонтировали, привели в порядок после разгрома недельной давности. Усадив Девяткина в кресло, Ирина Павловна из вежливости задала несколько дежурных необязательных опросов.

– Спасибо, я не голоден, – ответил Тимонин. – Только сразу предупреждаю. За последние годы я потерял квалификацию. У нас ведь не Москва. Нет этих ужасных преступлений. Взрывов, бандитских разборок, стрельбы, расчлененки… Там тихое болото. И мы рады этой тишине. В Степановск не привозят наркотики, потому что некому их покупать. Народ слишком бедный. Значит, нет и наркоманов.

– Ну, все-таки что-то и в глубинке происходит?

Девяткин долго разглядывал ноги Ирины Павловны, такие белые, будто она года три не вылезала из брючного костюма. Девяткин сделал вывод: жена Тимонина не слишком жалует этот шикарный дом, бывает за городом не часто.

– Ерунда всякая происходит, – сказал он. – Воюю с пьянчужками и хулиганами. Местные парни напиваются в тамошней забегаловке или на танцах по субботам. А потом выясняют отношения. Ну, иногда кого-то пырнут ножом, отделают велосипедной цепью или проломят голову обухом топора. И всех дел.

Однако Ирина Павловна все ещё пыталась сыграть заинтересованность в судьбе чужого человека.

– А чем занимаетесь в свободное время?

Женщина говорила грудным, довольно низким голосом. Этот голос помимо воли волновал. Заставлял мужчину вспомнить о том, что он действительно мужчина, а не девяносто килограмм биомассы, созданной лишь для того, чтобы таскать форму и милицейский картуз с какардой и милиновым околышком.

Девяткин непроизвольно втянул в себя живот и немного выпятил грудь. Да, что ни говори, есть в этой женщине изюминка. Тимонин прожил в браке одиннадцать лет, И вот три года назад, не долго думая, оставил первую жену ради Ирины Павловны. Значит, она стоит того…

– Последние три года достраиваю веранду на даче, – сказал Девяткин. – У меня маленький домик за городом. Вот там и колупаюсь. Чтобы не терять времени, приступим к делу?

– Я в вашем распоряжении.

– Я могу осмотреть кабинет Леонида?

Ирина Павловна провела Девяткина в просторную комнату на втором этаже. Стены отделаны дубовыми панелями, книжные шкафы, забитые справочникам и словарями, телевизор, стереосистема с колонками, расставленными по всем углам, большой письменный стол у окна. Тимонин, спросив разрешения, начал осмотр с книжных полок.

Позавчера чуть свет он созвонился с начальником Сергиево-Посадского горотдела милиции и попросил срочно выяснить, не останавливался ли в тамошних гостиницах гражданин Тимонин Леонид Степанович. Ответ пришел, когда до отправления поезда на Москву оставалось полчаса, и Девяткин уже перестал надеяться.

Действительно, Тимонин пять суток проживал в гостинице «Интурист», но вчера поздним вечером рассчитался и съехал. Из «Интуриста» он вышел в обществе неустановленной женщины среднего возраста. Девяткин решил пока не рассказывать супруге Тимонина о результатах своих самодеятельных изысканий. К чему будить преждевременные надежды? По паспорту Тимонина в гостинице мог зарегистрироваться совершенно другой человек, проходимец и вор. А, возможно, и убийца. Таких случаев – сколько хочешь, море.

…Девяткин сел за стол в кресло хозяина, выдвинул ящики.

Он выгребал на столешницу тетради с записями, визитные карточки. Листал телефонные книжки. Дневника Тимонин не вел, деловые записи из ежедневника отрывочны, чужому человеку эту китайскую грамоту не разобрать. Ирина Павловна сидела на стуле, сложила руки на груди, краем глаза наблюдая за Девяткиным.