Вадим Голубев - Жертвы страстей

Народ, действительно, не шибко любил Волжского. Кто-то завидовал головокружительной карьере и популярности. Кто-то за высокомерие, нежелание даже подать руку при встрече. Девчата, поначалу вешавшиеся на Ярослава, видя его холодность, прозвали Педерастом Педерастовичем. Правда, с несколькими редакционными лесбиянками он дружил, пока не стал креативным директором. Там начал «держать дистанцию», чем вызвал недовольство бывших приятельниц.

Да, Ярослав Мирославович был не таким, как большинство мужиков. Он отличался полным равнодушием к особам противоположного пола. Зато ему нравились смазливые парнишки со страниц журналов для лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Нравились накаченные в тренажерных залах брутальные мужики. Меньше нравились стареющие господа. С ними просто было интересно поговорить, использовать услышанное от них в своих произведениях. Поэтому, когда родители начинали толковать о женитьбе, отвечал скороговоркой:

– Женюсь, женюсь! Непременно женюсь! Но пока не вижу: на ком.

Сам же про себя клял российские власти, никак не соглашавшиеся легализовать однополые браки. Но даже если бы такое согласие дали, на ком жениться? Престарелые господа сами были «упакованы» и не желали расставаться с личной свободой. Остальные, что пацанята, что качки, стремились сесть на шею. За его счет расплатиться с долгами, решить прочие материальные проблемы, одеться в «барахлишко от кутюр», а не в китайские подделки, не вылезать из дорогущего ресторана для состоятельных геев «Голубая орхидея». Именно там Ярослав потерял пару секс-партнеров – отбили более богатые содержатели. Одного, ну очень красивого, приютил у себя, устроил на работу к себе в газету. Немеряно потратил денег на шмотки и развлечения возлюбленного. Однако, вернувшись в неурочное время из служебной командировки, застал парня в объятиях мускулистого амбала. Мордоворота культурно выставил из квартиры. Затем побросал вещи молодого гомосексуалиста в его чемодан и свой старенький баул. Распахнул дверь:

– Вали отсюда!

– Куда же я пойду? – залепетал изменник.

– В Мухосранск, к родителям уезжай!

– Мне бы на переезд…

– Вчера зарплата была. Живи теперь на нее и гонорары! Пшёл вон!

Парнишка обиделся. Не нашел ничего лучшего, как взять старую-престарую статью Волжского, опубликованную им в начале своей журналистской деятельности и за своей подписью подать в ближайший номер. Разъяренный главный редактор сам ввалился в кабинет Ярослава Мирославовича.

– Смотри, Слава, твою же «заметку», твой протеже хотел опубликовать под своим именем! Ты кого в газету привел? Жулика!

– Кража интеллектуальной собственности не только аморальный проступок, несовместимый с высоким званием российского журналиста, – ехидно заметил креативный директор. – Это – к тому же – уголовно наказуемое деяние. Гони ублюдка в шею! Не дашь по рукам и дальше воровать будет. Как бы потом за плагиат не оказаться в суде. В-первую очередь газете! Как сейчас за такие дела штрафуют, да какие компенсации материального и морального ущерба придется выплачивать – не мне тебе рассказывать!

Разумеется, материал не был напечатан, а пацаненка турнули «по собственному желанию». Потом Ярослав встречал его в «Голубой орхидее» потягивающим шампанское в ожидании клиентов на ночь.

С тех пор Волжский блюл экологию своего дома. Постоянных связей не заводил, встречался с очередными секс-партнерами не более трех раз, на «чужой территории». После блокировал их на ай-фоне и в компьютере. Сам находился в «творческом поиске» подбирая новых дружков на сайтах для педерастов. Наткнулся на одного из таких. Красавчик-студент, снимавший квартиру, искал спонсора, готового поддержать материально. После недолгой переписки Слава назначил свидание. Не понравилось, что «территория» находилось в затрапезном районе Козликово – окраине, давным-давно застроенной «хрущобами». Однако грело то, что в этих полусгнивших хибарах отсутствовали консьержи и камеры внутреннего наблюдения в подъездах. Ну а где еще арендовать апартаменты бедному студяге?

На своей светло-серой «Део» Ярослав Мирославович подкатил к нужному подъезду. Запарковавшись, прошмыгнул в него. Быстро взбежал на третий этаж, позвонил в заветную квартиру. Ответа не последовало. Позвонил еще. Краем глаза увидел троицу плохо одетых мужиков, спускавшихся с четвертого этажа.

– Общественное движение «Стоп-гей!», – рванули его за воротник куртки. – Педерастничать приехал? Развели мы тебя, словно лоха трамвайного! Нет никакого студента! Заманку для таких козлов, как ты в Инете «тиснули»! Выворачивай, педрило, карманы! Будешь залупаться – изобьем как собаку! Добром бабло с мобилой отдашь – ссанья нашего попьешь и отпустим!